
Онлайн книга «Гнев троллей»
![]() — Я не знаю, почему ты вдруг так загорелся путешествием в империю, — осторожно ответил Стен. — Если принять во внимание твои прежние взгляды (возьмем хотя бы отношение к нашей гостье), то меня удивляет твоя настойчивость. Но вы оба не так уж неправы. Возможно, такая поездка в сложившихся обстоятельствах — хорошая идея. Я подумаю над этим. — Я не против пойти с Натиоле, — заявил вдруг Керр и резко встал. — Он смелый и решительный. Такой, как он, хорош для племени. Натиоле не был уверен, должен ли он воспринимать эти слова как похвалу, ведь они исходили из уст тролля. Стен поднялся. — Я возвращаюсь к Ионнису, — сообщил он и закончил это маленькое совещание. — Я попозже сменю тебя, отец, — сказал Натиоле, прежде чем выйти. Он осторожно прикрыл за собой дверь, будто слишком громкий звук мог разбудить Ионниса. Он почти сразу осознал весь абсурд этой мысли. «О духи, — подумал он. — Если бы все было так просто». Погруженный в мрачные мысли, Натиоле брел по коридору, ведущему к кухне, и заметил Артайнис, только когда уже почти столкнулся с ней. Увидев его, она остановилась. — Немес Натиоле, вы идете от… Натиоле кивнул. — Ионнис спит, без изменений. Сейчас с ним мой отец, — сказал юноша. Он заметил, что по дирийским меркам девушка сейчас выглядит совсем не броско, собственно, она была почти незаметной. Вместо роскошных одежд на ней было простое темное платье, а волосы, обычно уложенные в изысканную прическу, заплетены в тугую косу. Она задумчиво наклонила голову. — Думаете, лучше будет не мешать сейчас вашему отцу? Этот вопрос удивил Натиоле. «Очевидно, она действительно беспокоится и об отце, и об Ионнисе». — Я не знаю, — честно признался он. — Пожар, предположительное нападение на нас и состояние Ионниса сказались на отце. А в комнате больного обстановка еще хуже, чем в голубятне, — такое впечатление, словно каждый хочет посетить принца, и моему отцу, несмотря на все его заботы, приходится постоянно решать, желанный это посетитель или нет. Это, наверное, была самая длинная речь, которую он когда-либо произносил в присутствии дирийки. Скорее всего, причиной тому была усталость, окутывавшая его разум. — Тогда я не буду мешать ему, — решила Артайнис. — А вы направлялись на кухню? — Я еще не ужинал, — признался он, — и хотел бы взглянуть, что могу там найти. Девушка лукаво улыбнулась ему. — Вылазка на кухню, — сказала она. — Это мое любимое преступление. Натиоле пристально посмотрел на нее. Может, она насмехается? Но он не смог найти признаков насмешки. Поэтому юноша молча продолжил путь, а Артайнис последовала за ним. На кухне даже сейчас хлопотали, так как нельзя было допустить, чтобы огонь в печах полностью погас. Впрочем, в помещении были только служанка да поваренок, которые складывали решетки и следили за печами. — Садитесь, — предложил Натиоле дирийке, все еще не уверенный, шутила ли она над ним. И девушка просто села за грубый деревянный стол и в ожидании посмотрела на него. Он прислонил костыли к краю стола. — Я сейчас вернусь. Он быстро собрал хлеб, яблоки, сыр, кусок холодного жареного мяса и сложил все это на деревянную доску. Потом ему пришла в голову мысль, и он подозвал поваренка. — Отнеси это воеводе в его комнату, — приказал он. — Ни в коем случае не позволяй ему отправить тебя назад со всем этим. Мальчик отчаянно закивал, схватил доску и пробормотал: — Да, господин. Затем побежал к двери, балансируя с доской. Собрав вторую доску, Натиоле вернулся к дирийке, уселся напротив нее и поставил снедь между ними. Она отломила кусок хлеба. — Во Влахкисе все настолько… неформально, — рассеянно сказала она. — У нас дома я не смогла бы поужинать в кухне, даже если бы это было моим самым заветным желанием. Это было бы равносильно полному перевороту домашних устоев. — Раньше Ионнис и я прихватывали с собой наверх все, что повар не успевал спрятать, — невозмутимо ответил Натиоле. — Если бы каждая такая вылазка была равна перевороту, то масриды уже давно отвоевали бы Ремис. Она захихикала. — Вы раньше были близки со своим братом? К Натиоле сразу вернулись невеселые мысли. — Когда мы были детьми, да. До того как он уехал в Дирию. — То, что вы сделали во время пожара, было очень смело. — Артайнис посмотрела ему прямо в глаза. — Вы спасли его. «Я желал ему смерти». Эта мысль вскипела в душе Натиоле, словно горькая желчь. Он поспешно подскочил, но сразу же пожалел об этом, так как ногу пронзила острая боль. — Вина? — предложил он и похромал прочь, не дожидаясь ответа. «Мне сейчас еще не хватало фальшивого восхищения его дирийской возлюбленной». Но, к его счастью, Артайнис больше не говорила о пожаре. И когда он принес ей кубок красного вина, она просто поблагодарила его. И все. Тишина между ними скоро стала невыносимой, и Натиоле наконец спросил: — Вы скучаете по дому? — Конечно. Мне не хватает друзей и семьи. И погоды. Влахкис — холодная страна. По крайней мере по сравнению с моей родиной. — Я скоро отправлюсь в Дирию. Если отец позволит сопровождать троллей. На лице Артайнис промелькнуло удивление и еще что-то… что ему не удалось понять. «Наверное, она рада, что я уезжаю». Но девушка мгновенно овладела собой и сказала только: — Вам там наверняка понравится. Я не могу себе представить, как в Колхасе отреагируют на троллей. Вы уже ездили куда-нибудь на длительное время? Натиоле покачал головой. — Нет, никогда. В долгие поездки отец всегда отправлял Ионниса. А наследник должен был всегда находиться при воеводе и учиться управлять страной. Это очень важно. — Ваш отец — мудрый человек, Натиоле. И люди любят его. Он точно был хорошим учителем. «Конечно. Он всегда был для всех примером». Натиоле сжал губы в тоненькую ниточку. Что эта дирийка вообще могла знать о Стене сал Дабране, кроме россказней ее отца? Что она вообще могла знать, кроме той комфортной жизни, которая окружала ее в золотой империи? — Это не всегда легко — быть сыном такого… выдающегося отца, — холодно ответил он. — У воеводы высокие требования. Ионнису всегда было легче справляться с ними, чем мне. Но, скорее всего, вам сложно представить эти обязанности. Неожиданно для него Артайнис фыркнула. — Вы думаете, это легко — быть всю свою жизнь политической гарантией? Моя ценность измеряется для моего отца только тем, за кого он однажды сможет выдать меня замуж. И это будет, честно говоря, тот, кто просто предложит наивысшую цену. И только до тех пор я могу путешествовать и увеличивать его влияние — как сейчас во Влахкисе. |