Онлайн книга «Песня мертвых птиц»
– Уходите, пожалуйста, доктор Гай. И не забудьте записать на мой счет еще одну шизофреническую опухоль. Спасибо, что зашли. Доктор Гай молча ушел и, разумеется, никому не подумал сообщать о том, что и так уже знали все доктора в этой лечебнице. Лечащий врач миссис Норис оставил свою подопечную наедине с директором. Странно, что директор только в самый последний момент решил представиться старухе Дьяволом и сыграть его роль. Мужчина сначала хотел предстать перед миссис Норис Шекспиром, обогатить ее пресную душу поэзией. Но недавние события, связанные с Эрихом Бэлем, угнетали директора, запутывали, отвлекали от всех будничных дел, а самое главное – от пения мертвых птиц. Директор был убежден, что Дьявол умеет слушать тишину, что он пошел еще дальше и умеет слышать пустоту сердца в пустой оболочке. Нет, Шекспир с детства был для директора театрален и прозаичен. Прекрасный вор! Нужно было отойти от роли кого-то прекрасного и слушать только то, что подсказывает ему собственное сердце, единственный на свете предмет, который отвлекает его от того восхитительного пения. И директор услышал. Сердце подсказало ему, кого нужно на этот раз сыграть… Когда доктор Гай покинул палату, миссис Норис встала с кровати и предложила своему темному гостю сесть на свободный стул и угоститься остывшим чаем, который, по ее мнению, был обыкновенной водой со вкусом чая. А сама миссис Норис тем временем поставила пластинку, последнее незавершенное произведение Моцарта «Реквием». И они с Дьяволом пили холодный чай и слушали «Реквием»… 5 – Что вы там говорили о деревянном столе? – спросила вдруг миссис Норис, когда закончилась мелодия, трогающая душу. – Я сказал, что вам не стоит жаловаться на молодежь. Им виднее, от чего их душа пьянеет. Слушают «Битлз»? Пусть слушают. А вы слушайте классику. Директор ничего не имел против «Битлз», которые в одно мгновение взлетели на самую вершину славы и пленили своими голосами весь мир. Однако мода на «Битлз» давно прошла, еще когда директор учился в старших классах. Появились другие герои. Но почему-то именно «ливерпульская четверка» не давала старухе покоя. По всей видимости, от «Битлз» сходили с ума ее дети, а она, в свою очередь, прививала им любовь к вечному, вот и получился конфуз. – Адольф Добельманович тоже против новомодных музыкальных групп. Он, как и я, – консерватор. Замечательный человек! Надеюсь, его душу вы забирать не станете? – Мне не нужна его душа, – быстро ответил мужчина в черном, представившийся своей собеседнице Дьяволом. – Я буду приходить к вам по пятницам, и, к большому сожалению, у меня не выйдет с ним познакомиться. Сами понимаете, дела… – Да, наверное, в пятницу он ко мне точно не придет. – А почему он ходит к вам исключительно по субботам? Этому есть причина? – директор начал свою тонкую и интересную работу. – Адольф Добельманович много работает, а еще и семья… – старуха вздохнула. – У всех – работа, а у меня – всегда выходной! – И вы нормально относитесь к тому, что у Адольфа Добельмановича семья? У вас с ним «свободные отношения»? – Ох, какое новомодное словечко придумали – «свободные отношения». В моем возрасте любые отношения свободны. Выходить замуж я не собираюсь, детей рожать – тоже, а знаки внимания галантного высокого мужчины, от которого всегда прекрасно пахнет и который, к тому же, еще и богат, льстят моему самолюбию. Вам может показаться странным, но, несмотря на свои семьдесят лет и уродские морщины, которые портят все мое тело, – я все еще женщина. А женщинам, как вы знаете, свойственно расцветать, если в них находят цветы. Директор плохо разбирался в женщинах и совсем не понимал их хрупкую природу. Может быть, поэтому у него за сорок лет ни разу не было жены, бурных длительных страстей и полуночных разговоров «о главном». Для директора с двадцати лет, когда он еще был обыкновенным практикантом в своей первой клинике, самым главным было – предаваться тишине. И странно, что самый лучший психиатр в этом небольшом, но прогрессирующем городке выбрал для себя занятие изображать плод чужой шизофрении, выкидыш больного мозга, а не стал, как его душе было угодно, буддистом. Общество привыкло всегда обходить стороной те отдельные экземпляры, которые, вместо того, чтобы нормально жить и жаловаться на жизнь, предаются тишине. Словно поклоняются Дьяволу во времена Святой инквизиции. Директора могло бы реабилитировать в глазах общества только одеяние буддийского монаха, наголо выбритая голова и поход в «сад камней». Кстати, кабинет директора и был для него «садом камней». И, вообще, этот удивительный и необъяснимый человек, который больше своей сладкой сигары любил только тишину и переодевание в самые различные психические болезни, раскрывался всегда по-новому около своих пациентов. Словно женщина, расцветающая возле источника тепла, директор расцветал рядом со своими пациентами. С ними ему всегда было легче, чем с докторами, санитарами, интернами. С ними он не скрывал свое настоящее «я» – психа, социопата. Они не могли его осудить, цокнуть языком от недовольства или, того хуже – завязать на нем смирительную рубашку и бросить доживать свой век в «сад камней» против его воли. Истинному буддисту не нужен был «сад камней» против его воли. Человек даже сладкие напитки не станет пить против желания. – А если вы попросите его прийти к вам не в субботу, а, скажем, в воскресенье. Как вы думаете, он нарушит свой график? Директору нравилось беседовать с этой милой и забавной старушкой, угостившей его сладким чаем. В ней было что-то такое артистичное, но в то же время безобидное и родное. С ней можно было бы говорить часами, если бы, конечно, время от времени она не портила воздух и не делала вид, что ничего не произошло. – Я уже привыкла, что он приходит по субботам. Перенести наши встречи на воскресенье будет для меня неудобно. Я не буду знать, чем занять себя целый день! Понимаете? – Конечно, – сочувственно сказал человек, играющий Дьявола в этой странной пьесе под названием «Четвертая болезнь миссис Норис». – По субботам можно читать книги. – Нет, книги я читаю каждый день. А в субботу нужно заняться чем-то особенным, чем-то, что смогло бы отвлечь меня полностью от навязчивых мыслей об Адольфе… – старушка оборвала себя на полуслове. – О! Я забыла! Нет, по воскресеньям не получится. У Адольфа Добельмановича гольф. Миссис Норис даже обрадовалась, что теперь точно можно отогнать дурные мысли о переносе ее долгожданного свидания на следующий день. – Адольф вас целует? – ни с того ни с сего спросил мужчина у повеселевшей миссис Норис. Женщина тут же нахмурила брови. – Я не стану о таком говорить с вами. – Почему? |