Онлайн книга «Разящий клинок»
|
– Так, а кого им бояться-то? – Денис Васильевич хмыкнул и попытался раскурить трубку. – Сами из себя – вояки умелые, да Вязьма под боком. Считай – глубокий тыл. Не-ет, бояться им нечего. Про нас-то они не ведают! – Они не ведают, а мы – тут как тут! – радостно поддакнул Коленька Розонтов. Карие глаза корнета воинственно сверкнули, рука словно сама собой потянулась к висевшей на боку сабле. Ну, что сказать – орел! Гусар гусаров. И что с того, что не доломан нынче на отроке, не ментик, не яркие сверкающие шнуры? Рваненький трофейный плащ, зипунишко штопаный… Зато штаны-чакчиры – гусарские! Узкие, синие, с золоченым шитьем. И короткие сапоги… в которых по такой-то грязи, правда, не очень… так на то лошадь есть! – Ой, господи-полковник, скорей бы в битву! В битву… Давыдов помрачнел – уже и так стемнело, а пока до Крутова по такой грязи доберешься – уже и ночь. Тучи плотные, дождь – ни зги не видно. – Да увидим, Денис Васильевич! – встрепенулся корнет. – Амбар какой-нибудь подпалим – и все будет видать. – Подпалим… Ишь ты какой! Хмыкнув, полковник задумался. Идея Коленьки Розонтова казалась бредовой лишь поначалу. Ну да – ночь… Так вон и свет! Главное – внезапно, враг же не ждет. И правда, чего выжидать-то? Пока свои еще больше продрогнут, замерзнут? Враг уж близок – костры не разожжешь, да и согреешься лишь только в бою. – Готовиться к бою! – решительно приказал Денис. – Выступаем немедленно. Хорунжий! Епифан Ильич! А ну, где там твои пластуны? Пластунов и послали вперед. Казаки бодренько подскочили почти к самой околице, спешились, выискивая попрятавшихся по шалашам вражеских караульных. Да какой там, к черту, караул в этакую-то непогодь? Никто и не караулил. Попрятались. А шалашики-то были приметные… Безмолвно, словно привидения, пластуны возникли из ночи, бесшумно и быстро перерезали караул. Доложили: – Дорога свободна, господин полковник. – Добро, – вытащив саблю, покивал Давыдов. – Амбар там какой-нибудь приглядели? – Да на околице. Пилевня или старый овин… – Славно. Ситников, Крючков! А ну-ка, братцы, сообразите там с огнем что-нибудь. – Сделаем, ваш-бродь. Сладим! – У кого порох не промок – заряжай ружья! Казаки слева, гусары – справа, за мной. Пехота – посередине. Вперед! С богом! Шли молча. Зачавкала под ногами и копытами грязь. Потянуло дымком. В сполохах вспыхнувшей пилевни грозно сверкнули штыки. – По шатрам… залпом… Пли! Грянули ружья. Разорвали ночную тишь. Пылающая пилевня разогнала тьму. – Фанфары! Барабаны! Еще раз – залп! Вот тут и началось, тут и пошло, поехало! Обезумевшие французы выскакивали из теплых постелей в одном исподнем, прямо на русские штыки! Ржали кони, грозно били барабаны, казаки кололи вражин пиками, гусары – разили саблями. Коленька Розонтов лихо зарубил двоих. – Молодец, корнет! – размахивая саблею, одобрительно закричал румяный поручик Бекетов. – Вот это по-нашему, по-гусарски. Так их, супостатов. Так! Враг был в панике. Никто не ждал партизан. А вот они явились! Охотники сами оказались добычей. Повсюду слышались стоны и крики, кто-то из вражин пытался сопротивляться – да уже было поздно… После такого напора часть французов, живенько оседлав коней, бросилась прочь, многие же поднимали руки кверху – сдавались. – Уходят, ваш-бродь! Уходят! – выскочив из темноты, выкрикнул-доложил Иван Ситников, казачий урядник. – Дозволь, ваш-бродь, преследовать! – Господин полковник, а можно и мне? – размахивая окровавленной саблею, завопил Розонтов, корнет. – Дозволяю, – искоса поглядывая на пленных, Денис Васильевич махнул рукой. – Не увлекайтесь только. Надо еще остальных супостатов сыскать. Быстро допросив пленных, узнали: вторая часть отряда карателей расположилась невдалеке, в деревне Лосмино, верст десять по глинистой раскисшей дороге. – К утру будем, – хмыкнул Денис. – Пленных покуда оставим здесь. Хорунжий! Выставьте охранение. – Слушаюсь, господин полковник. Всего пленных оказалось около четырех сотен солдат и два офицера, коих, приставив конвой, разместили на околице, у догорающей пилевни. – Вернутся казаки с корнетом – пусть догоняют, – обернувшись, распорядился Давыдов. Потом приосанился, пригладил бороду: – Ну, что, братцы? Вперед! Уж добьем вражин, не оставлять же. – Собакам – собачья смерть! – одобрительно галдели ратники. – Коль уж по нашу душу явились… Снова зачавкала грязь. Светало. Однако дождь все никак не кончался, лил беспрестанно вот уже вторые сутки подряд. Впрочем, никто не роптал – привыкли. Да и согрелись в деле-то! Отправившиеся преследовать беглецов казаки нагнали отряд где-то через полчаса. – Ой, как мы их! – радостно хвастал Коленька. – И пиками сшибали, и пулями… Мало кому уйти удалось. Да никому не удалось бы. Так ведь приказ был – не увлекаться. – Верно, – расхохотался Денис. – Это хорошо, корнет, что ты про приказ помнил. Некогда нынче нам – новый бой впереди ждет, новая схватка! – Ой, славно! – корнет воинственно выпятил грудь. – Вот ведь славно-то. Уж порубаем гадов. Не извольте беспокоиться, господин полковник. А дождь все шел, барабанил по лужам, и копыта коней скользили в дорожной грязи, чавкали, застревали, вырываясь из глинистого плена с громким болотным хлюпаньем. Несмотря на этакую непогодь, люди приободрились, еще не истратив радость недавно прошедшего боя. Впереди ратников ждал новый бой, новая схватка… такая же победоносная, как и та, что только что закончилась полным разгромом карателей. По крайней мере, все в это верили, надеялись, ждали… Французы тоже ждали! Выстроились близ деревни на просторной стерне. Встали в три линии, выставили штыки. Висли, тянулись к матушке-земле трехцветные, обвисшие от дождя, знамена, свидетели былых славных побед. На флангах тускло поблескивали мокрые стволы пушек. Внезапной атаки не получилось… – Неужто кто-то их, гадов, предупредил? – с досадою молвил Бекетов. – Ничего, поручик! – Денис Васильевич вытащил из ножен саблю. – Атакуем сейчас же! Слушай мою команду… Конница – вперед! Едва завидев врагов, казаки и одетые в крестьянские зипуны с армяками гусары выстроились, понеслись всесокрушающей лавою! Дело нынче мог решить лишь напор, и напор неудержимый! Это знал командир, это понимал сейчас каждый, от хорунжих и штабс-ротмистров до рядовых. Неслись. Бил в лица дождь. Сабли нетерпеливо дрожали в руках. Колыхались грозные казацкие пики. Навстречу конным партизанам грянули пушки. Нестройно – порох-то все же подмок. Потом рявкнул ружейный залп, тоже нестройный, дохленький, да и запоздалый, честно сказать. |