Онлайн книга «Разящий клинок»
|
– Ich bin Sapper, Herr Offizier! Und Sie – auch, – вытянувшись, браво доложил худющий и сутулый вестфалец с густыми пшеничными усами. – Ми есть саперы, я, я! – Отлично, – Давыдов потер руки и повернулся к телегам. – Ну, что там есть-то, братцы? В захваченном обозе, состоявшем из дюжины тяжело груженных возов, нашлось много всякого добра: мешки с мукой, пара ящиков вина, корзины с яйцами, явно реквизированными у местных крестьян, и много всего прочего. Особенно обрадовал партизан фураж – овес для лошадок. – О, це добре! – радостно ухмылялся здоровенный казак, пересыпая трофейный овес на ладони. – Добре-то добре… – подойдя, заметил плечистый здоровяк – один из казацких командиров, хорунжий Епифан Талаев. Епифан был из простых казаков и своим заработанным потом и кровью званием, пусть и невысоким, но офицерским, по Табели о рангах равным подпоручику, гордился нешуточно. – Добре-то добре… Однако, господин подполковник, что мы с этими коняками делать будем? Опять же – телеги куда денем? Сожжем? Давыдов повел плечом: – Отчего же сожжем, хорунжий? И телеги, и тяжеловозов этих крестьянам местным раздадим. Уж они-то трофеи сии к делу пристроят! – Они-то пристроят, ваш-бродь, – подал голос еще один казачий урядник, не Ситников, а другой – Крючков. Тоже Иловайского полка казак, только не из пятого, как Ситников, а из десятого. – Они-то пристроят, только вот французы придут – снова отберут все! – Это может быть, – покачал круглой головою хорунжий. – А может и не быть. Крестьяне-то наши – хитрованы еще те! Ежели что – все трофеи спрячут. – Смотрите-ка, смотрите! – внезапно закричал от крайней телеги корнет. – Господин подполковник! Взгляните-ка… Действительно, было на что взглянуть. Вся телега была заставлена сундуками, полностью забитыми золочеными ризами, рясами, кадилами и всем таким прочим, явно награбленным в церквах. Даже иконы – и те имелись. Лежали себе в сундуках, таинственно сверкая золотыми и серебряными окладами. – Вот ведь нехристи! – тихо присвистнул хорунжий. – Правду люди говорят – этот Хренапард-Бонапарт – исчадье адское. Все тщательно осмотрев, партизаны заворотили обозы и, выстроив немногочисленных пленных в колонну, тронулись в обратный путь. В высоком ярко-бирюзовом небе вовсю сверкало солнце… правда, золоченые пуговицы на доломане корнета Розонтова сверкали куда как ярче! Юный корнет явно гордился своей формою, постоянно чистил ее самолично, не доверяя ординарцу, и результат, что называется, был налицо. Коленька выглядел на все сто – как на картинке… вот только бы усы… Но зато все остальное сияло так, что больно было смотреть. Ехали не быстро, приноравливаясь к тяжелой поступи неторопливых обозных коней, лишь корнет, понукая лошадь, то и дело вырывался вперед и снова возвращался обратно. – Ах, Коленька – молод, горяч! – покачал головой один из сослуживцев Дениса, штабс-ротмистр Ахтырского полка Николай Бедряга. Широкогрудому, осанистому, с лихо закрученными усами и вытянутым немного скуластым лицом, штабс-ротмистру, верно, было бы лучше служить в лейб-гвардии или хотя бы в кирасирах! Уж больно силен, в гусарах же не сила важна – быстрота, ловкость. Впрочем, и гусар Бедряга отнюдь не позорил, служил исправно. Да что там говорить, Давыдов взял с собой в «партию» людей отборных, проверенных! Даже тот же Коленька Розонтов, несмотря на малые свои года, уже успел нюхнуть пороху, что уж говорить о таких, как Бедряга! А еще были славные рубаки – поручики Бекетов и Макаров, и ушлые гусарские вахмистры – Шкляров с Ивановым… Да всех и не счесть! Это казаков Денис пока знал плохо, но за каждого из своих гусар мог поручиться головою. – Молодость, молодость, – улыбнулся Давыдов. – Да уж, штабс-ротмистр… давно ли сами таким были? Бедряга подкрутил усы: – Да недавно совсем. Но кажется, что давно. Вокруг щебетали птицы, радуясь теплому дню, порхали разноцветные бабочки, проносились стремительные синекрылые стрекозы. Еще пахло летом, да еще и стояло лето – самое начало сентября одна тысяча восемьсот двенадцатого года. Правда, все чаще попадались средь густой зеленой листвы золотистые пряди – предвестники наступающей осени. Уже сбивались в стаи перелетные птицы, а в лесу было полно ягод и грибов. Грибы даже вот здесь росли, вдоль дороги: подосиновики, моховики и даже, кажется, белые… Благодать вдруг резко разорвал выстрел! Затем – еще один… и еще. Стреляли где-то впереди, за поворотом… в кого? – Бог мой… Коленька! – поискав глазами корнета, спохватился Денис. – А, братцы, живо за мной. Под пули зря не лезьте! Рванулись всадники, понеслись… едва не столкнувшись с вылетевшим из-за поворота Розонтовым. – Там… там… засада, господин полковник! Враги. Мне вот кивер прострелили. – Кивер не голова, – вытаскивая саблю, холодно бросил Давыдов. – А ну, братцы… Гусары вылетели наметом… и сразу же попали под огонь! Не такой уж и плотный, но все же… – Ах ты ж черт! Впереди, сразу за поворотом, дорогу перегораживала баррикада, составленная из крестьянских телег и наспех наваленных бревен! Именно там, за баррикадою и притаились стрелки… коих нужно было оттуда выбить. – Спешиться всем! – Денис спрыгнул с лошади. – Поручик – обходите слева… Вахмистр – справа… – Постойте-ка, господа… Хорунжий Епифан Талаев, прищурившись, видно, что-то узрел и, расправив плечи, вдруг разразился самой отборной руганью, от которой, несомненно, покраснели бы и лошади, коли бы умели краснеть. – Эх, мать вашу ити… Так вас разэтак-растак! Вы что там, осатанели все? – Хо! Выходит, свои, русские? – показались над баррикадой крестьянские шапки. – Русские, русские, – подходя ближе, Талаев заорал еще громче: – Глаза-то протрите, эй! А ну, поприветствуйте господина подполковника! Живо! Быстро сообразив, что к чему, Денис Васильевич прыгнул в седло и подъехал к баррикаде: – Здорово, мужички-молодцы! – И ты будь здрав, батюшка-подполковник! Выбравшиеся из-за телег с десяток бородатых мужиков во главе с хитроглазым седым дедом принялись ломать шапки и кланяться. – Здрав буде, барин. Ты уж извини, что так… – развел руками старик. – Мы, вишь ты, думали – хранцузы вы. – Да что же – по форме не видно? – Давыдов изумленно вскинул брови. – Дак ведь и не видно, батюшка, – хитро прищурился дед. – Хранцузы тоже в форме… и все похожи. Они на вас, а вы – на них. И говорите одинаково – не по-русски. Уж ты не серчай, барин… А хочешь – в баньку! У нас как раз топится… – В баньку, говоришь… А ты кто будешь-то, старче? – Я-то? – дед теперь почему-то не казался таким уж старым. Ловок еще, рукаст! – Селиваном Карпычем меня кличут или просто – Карпыч. Староста я тутошний, ага… Ну, гостюшки дорогие, добро пожаловать! Прошу не отказать. Как говорится – уж чем богаты… |