Онлайн книга «Вражья дочь»
|
Хорунжий готов был аплодировать, но ротмистр от пафосной речи быстро вернулся к делам насущным. – Ты все понял, Оскар? – спросил он. – Да, пан ротмистр. Когда прикажете выходить? – Завтра поутру и отправляйся. Веди полусотню именно так, как я сказал, дабы не спугнуть русскую дружину раньше времени. – Да, пан ротмистр. – Кого возьмешь десятниками? – Вальдека Рица и Каруся Дуду. Голубицкий утвердительно покачал головой: – Что ж, выбор хороший. Удачи тебе, Оскар. Жду доклада завтра к вечеру. – Благодарю. Дозволь идти? – Ступай! – Да, пан ротмистр. – Бедейчик ушел. Ротмистр прошелся по палате. «Правильно ли я делаю, посылая полусотню к починку без совета с воеводой? И вообще, верны ли мои действия? То, что воевода был бы против рейда, сомнений не вызывает. Довойна боится сделать лишнее движение, не будучи уверенным в том, что не понесет за это наказания». Голубицкий сидел за столом и напряженно думал, рассматривал все возможные последствия своего решения. Минуло время обеда, а он все сидел на месте. Солнце начало клониться к закату. Только тогда ротмистр резко встал. «Прочь сомнения. Я все делаю правильно. Русский воевода не должен спокойно чувствовать себя у крепости. Мне нельзя показывать противнику, что я знаю об этой дружине. Но и особо вольничать русские не должны. Иначе их воевода может почуять, что я с ним играю. Тогда его действия станут непредсказуемыми. Он не уйдет, не уведет дружину. А вот что предпримет, попробуй угадай. Сложности ему надо создать даже для того, чтобы он не сомневался в том, что мы полностью готовы к обороне. Как ни странно, но чем больше трудностей встретит на своем пути русский воевода, тем прочнее будет у него уверенность в том, что он выбрал верный путь. Вот этого Довойне не понять. А посему придется мне брать ответственность на себя». Ротмистр проследовал в столовую. Прислуга знала, что он не обедал, и быстро накрыла стол. После трапезы Голубицкий приказал вызвать к нему хорунжего Витейского. Тот пришел быстро, и от его вида Голубицкий едва не сорвался на ор. Хорунжий выглядел сильно пьяным. – Ты звал меня, Егор? Зачем? – спросил хорунжий. – Знаешь же, что я загулял и теперь не воин. К тому же меня ждут Ханна и дюжина бутылок отменного испанского вина. А как хороша девка! Если бы я знал раньше!.. Ротмистр ударил кулаком по столу: – Заткнись, пес! Тебе… – А вот оскорблять меня, пан ротмистр, не надо, – совершенно трезвым голосом произнес Витейский и тут же сбросил с себя маску гуляки. Перед ротмистром стоял его ближайший помощник, готовый ко всему. Да, слегка помятый, но это специально, для пущего правдоподобия. – Ты это что же, Тадеуш? Притворялся, да? – А ты, я смотрю, поверил. Это хорошо. Значит, другие тем более не усомнятся. Голубицкий присел, вытер платком вспотевший лоб и заявил: – Да, признаю твой дар перевоплощаться. Оказывается, ты большой мастер в этом. Не знал, хотя служим вместе давно. – По какому делу вызвал, Егор? – Садись, надо посоветоваться. Савельев с Бессоновым-младшим приехали в Бельдево. Тамошние жители уже знали о новых работниках-сторожах. Коваль встретил ратников во дворе, спросил: – И что вы на этот раз проведали, панове? Влас соскочил с коня вслед за воеводой и недовольно пробурчал: – Нашел тоже панов. Дмитрий же отвел купца в сторону и сказал: – Ты вот что, Николай, пошли-ка сейчас на дорогу своего человека. – Зачем? – Да не отпускает меня ощущение, что на Посаде за нами кто-то пристально смотрел. Купец не на шутку испугался. – Боже сохрани! Неужто проведал воевода про дружину? Ведь тогда конец нам, Дмитрий Владимирович! – Ты умирать-то не спеши. Сделай так, как я прошу. – Ага! Это сейчас. – Купец подозвал к себе Язепа, работника, открывавшего ворота, и сказал ему несколько слов. Тот вскочил на коня и покинул подворье. – Отправил, – доложил купец князю. – Что дальше? – А теперь будем смотреть. – Ты так спокоен, воевода! А ведь коли Довойна, а еще хуже – ротмистр Голубицкий прознают про вас, то вечером их люди всю округу заполонят. – Нет, купец, так топорно Голубицкий действовать не будет. Если и нанесет удар, то неожиданный, в самое сердце, то есть по твоему починку. Вернулся работник, соскочил с коня и обратился к купцу: – Пан Коваль, на дороге никого нет, рядом тоже. Ни конных, ни пеших. Услышав доклад работника, Савельев сказал Бессонову: – Уходим. – Он повернулся к купцу: – О том, что мы у тебя работники, в Полоцке уже известно. Наведаются оттуда к тебе литовцы или поляки, скажешь им, что послал нас куда-нибудь до завтра. И не отнекивайся от того, что мы у тебя служим, понял? – Да как не понять? Но что с семьей станет? Савельев повысил голос: – Ничего с ней не будет, если сохранишь спокойствие и обычный уклад жизни. Занимайся повседневными делами. Если что-то произойдет, то пришли человека на починок. Пусть заедет за ворота, встанет возле бани и ждет, даже если никого не увидит. А появятся воины из Полоцка, пусть скажет, что послан тобой охранять починок. Мол, ты проведал, что недруги твои собирались сжечь хутор. Это понял? Купец кивнул. – Понял, Дмитрий Владимирович. – Добро. Мы поехали. – Вы уж поаккуратней там. Не дай Бог попасть в руки Голубицкому. Тогда и вам, и семье моей конец придет. – Это твоему Голубицкому скоро конец придет. – Нашел моего. Я такого своего задаром отдал бы лютому ворогу, да еще и приплатил бы, чтобы забрал. – Семье ничего не говори. Бабы от вида мыши визжат так, словно их резать собираются, а тут вообще страсти разведут. И не бойся. Уж поверь мне, на войне первым погибает тот, кто страшится. Это всё. Ты уговор запомнил? – Запомнил. – Утром приедем как ни в чем не бывало. Коли что случится, отправь на дорогу Эдгара. Пусть предупредит нас. – Ох, князь, не буди лихо, пока оно тихо. Князь повернулся к Бессонову: – Влас! – Я, воевода! – За мной, рысью, марш! |