Книга Здесь покоится Дэниел Тейт, страница 35 – Кристин Террилл

Я подошел к шезлонгу, и Николас поднял на меня глаза.

– Блин, – сказал он.

– Правду сказать, не самое надежное укрытие, – сказал я.

Он затянулся дымом из зажатой в пальцах сигареты.

– До сих пор меня тут никто не находил.

– Значит, плохо искали, – сказал я. Я сдержал слово – иногда это со мной бывает – и не стал выдавать Миа.

Николас ничего не ответил, только выпустил целое облако дыма вверх, к звездам.

– Можно, я сяду? – спросил я.

Он на меня не взглянул.

– Как хочешь.

Я опустился на прохладную траву возле шезлонга. Николас снова курил и внимательно разглядывал небо.

– Извини, что я днем вел себя как свинья, – сказал я.

– Ничего, – сказал он. – Я так даже удивлялся, как это тебя еще раньше не прорвало.

– Да, наверное, я сам до конца не понимал, как мне подействовало на нервы это возвращение в школу.

Он тихо посмеялся, будто про себя, какой-то шутке «для своих», которой я не понимал. Я не обратил на это внимания и продолжал действовать по плану – проявлять повышенное дружелюбие.

– Я понимаю, тебе это, наверное, тоже далось гораздо труднее, чем я думал, – сказал я. – Знаешь, я чувствую себя виноватым. Все переживают только за меня, а это ведь нас всех касается. Я просто хочу, чтобы ты знал – мне жаль, что я снова разрушил твою жизнь, и очень благодарен за все, что ты для меня сделал. Я знаю, тебе было нелегко, но ты мне здорово помог.

Николас посмотрел на меня, и я видел по его глазам, что в душе у него идет какая-то внутренняя борьба.

– Ничего не здорово, и тебе не за что извиняться, – тихо сказал он.

– Но я хочу извиниться, – сказал я. – Я хочу быть для тебя таким же хорошим братом, как ты для меня. Не хочу, чтобы между нами стояло что-то плохое. Больше не хочу. Никогда. Прости меня за все.

Я десять раз прокручивал в голове тот разговор в кафе. Было ясно, что я хватил через край в стремлении установить с ним контакт, когда сказал, что он мой лучший друг. Разногласия между Николасом и Дэнни, должно быть, были глубже, чем я предположил по их детским перебранкам и отстраненности, заметной на домашних видео. Теперь я хотел исправить старые ошибки, но старался говорить достаточно обтекаемо, чтобы не напортить еще больше, если окажется, что я неправ.

Пока я сидел и ждал его ответа, я понял: мне трудно с Николасом потому же, почему и с Рен. Я не мог понять, каким в его глазах был Дэнни, и потому никогда не знал, как себя с ним вести. Если мне удастся в этом разобраться, я наверняка сумею усыпить его подозрения раз и навсегда.

У Николаса дернулся кадык. Он долго ничего не говорил, и я все больше и больше напрягался. Он провел свободной рукой по волосам и вздохнул.

– Звучит неплохо, – сказал он.

– Значит, мы можем постараться забыть прошлое? Начать сначала?

Он кивнул.

– Да. Можем постараться.

Я улыбнулся и лег в траву. Николас протянул мне подушку с шезлонга – подложить под голову, и мы стали смотреть на звезды в довольно уютном молчании.

– Что там Лекс, бесилась? – спросил Николас через минуту.

– Еще как. Она бы меня, наверное, на шлейке водила, дай ей волю.

У него приподнялся один уголок рта.

– Как малышей в супермаркете.

– Вот именно.

– А что там за девушка?

– Ее зовут Рен, – сказал я. – Мы вместе ходим на рисование.

Он сделал еще одну затяжку.

– А она довольно симпатичная.

– Это не то, – сказал я. – Правда. Не то.

– «По-моему, леди слишком бурно протестует».

– Я просто помогал ей закончить рисунок, – сказал я, но тут же вспомнил, как она смотрела на меня, когда я приложил ладони к ее лицу, вспомнил тепло ее кожи.

– Ясно, – сказал Николас. – Ну ладно.

Мы сидели рядом, он докурил свою сигарету и принялся за вторую. Я спросил его про уроки, он спросил про мои. Рассказал, что они с Ашером планируют летом поехать в Барселону. Не самый задушевный разговор, но все-таки самый долгий за все это время. Ночь вокруг была прохладная и тихая, и даже резкий запах дыма казался странно приятным, потому что знакомым.

– Пора в дом, – сказал наконец Николас. – У меня еще уроков часа на четыре.

– У меня уроков нет, – сказал я, – но если я буду надолго пропадать из вида, Лекс точно купит шлейку.

Он улыбнулся, и мы поднялись. Он погасил сигарету о подошву и сунул оба окурка в пакетик, а пакетик – в карман.

– Я и не знал, что ты куришь, – сказал я.

– Обычно не курю. Так, иногда. Дома все до потолка прыгали бы, если бы узнали. – Он посмотрел на меня с каким-то беззащитным выражением. – Не говори никому, ладно? Я твой должник.

– Не волнуйся, – сказал я. – Я умею хранить секреты.

– Ох, Дэнни.

– Ты что, мне не веришь?

Лицо у Николаса затвердело.

– Кончай. Не смешно.

Я похолодел. Чего-то я тут не понимаю. Чего-то важного.

– Ники, постой, – проговорил я и попытался схватить его за руку, когда он уже шагал прочь. Я успел только тронуть его за рукав, но он все-таки обернулся. Он смотрел на меня, как на чужого, а я стоял молча – стоял, пока он не попятился от меня и не скрылся в доме.

* * *

Ночью, когда все уснули, я встал с постели. Это был мой самый плохой день за все время здесь: сначала прежний я просочился в какую-то щелку во время разговора с Рен, а потом я снова допустил какой-то непонятный промах с Николасом. Решение в голову приходило только одно. Нужно узнать больше – как можно больше – о Дэниеле Тейте.

До сих пор я этим не заморачивался, потому что было ни к чему. Я и так видел, чего от меня хотят почти все Тейты. Лекс нужен маленький мальчик, чтобы было кого опекать. Патрику – чтобы было кого учить. Миа – чтобы было с кем играть. Мне оставалось только быть тем, кто им нужен, и все были довольны.

Но если я не разберусь, чего ждет от меня Николас, то так и буду лажать дальше. А это слишком большой риск.

Когда все легли спать, я пробрался с подвал, в игровую: там был проектор и экран, на котором Миа вчера смотрела фильм про свою лошадку. Лекс уже показывала мне кое-какие домашние видео, чтобы пробудить воспоминания, но я тогда смотрел в основном на других и анализировал все, что видел, чтобы разобраться, чего они от меня хотят и каким видели Дэнни. А теперь, в первый раз, я собирался смотреть только на самого Дэнни и постараться понять, каким он был на самом деле.

Домашние видео хранились в шкафу у стены. Я достал диск с наклейкой «Рождество 2008/Клостерс 2009» и вставил в DVD-плеер. Опустился на огромный кожаный диван напротив большого экрана и поставил звук на минимум, хотя на два этажа кругом не было ни одной живой души.