Книга Финист – ясный сокол, страница 115 – Андрей Рубанов

Поэтому охранники спали крепко.

Но Марья не спала – возможно, единственная во всём городе.

Когда я позвал её – подбежала к окну мгновенно.

Увидев меня, не удивилась. Просияла, как будто увидела близкого родственника. Прижалась к решётке, глядела с надеждой.

Я прижал палец к губам и прошептал:

– Говори так тихо, как только можешь. Здесь у всех острый слух.

Марья молча кивнула.

– Что тебе сказали? – спросил я.

– Сказали, чтоб ждала. Сказали, завтра разберутся.

Я достаточно хорошо видел в темноте, чтобы поразиться красоте её лица и глаз. Красота происходила не от общей гармонии черт, не от идеального сочетания высоты лба и длины переносицы, рисунка скул и губ; я плохо помню законы красоты, преподанные учителем когда-то, а что помню – в то не верю; красота, как я множество раз убеждался, происходит в первую очередь от внутреннего света, от взгляда, от исходящей силы, от того, как человек держится.

Марья мёрзла, дыхание выходило слабым паром, она спасалась шубой, завернулась до подбородка. Но и шуба, изготовленная из хвостов мелкого зверя горностая, подчёркивала её красоту.

Задолго до меня подмечено, что драгоценные меха подходят не каждому; значительных, глубоких, сильных людей украшают, и наоборот – глупцов и малодушных делают посмешищем.

– Холодно? – спросил я.

– Ничего, – ответила Марья и махнула рукой: мол, неважно.

Я вытащил моток золотой нити, просунул сквозь решётку.

– Возьми.

– Что это?

– Донце-веретёнце. Пряжа, чистое золото. Можно рубаху сшить, или платье. Запомни: здесь все очень любят золото. Когда тебя приведут в княжий дом – покажешь.

– А если спросят, откуда взяла?

– Не спросят. Если предложат продать или обменять – не соглашайся. Скажешь: моё, и всё. Скажешь, что заколдовано. Скажешь, что только ты знаешь, как с этим обращаться. Поняла?

– А если отнимут? – с сомнением прошептала Марья.

– Не отнимут. Всех, кто находится в городе, охраняет закон. Ни у кого нельзя отнимать никакого имущества. Ни у первых, ни у последних. Ни у князя, ни у троглодита. Помни это. Если попробуют отнять – кричи, зови охрану. У нас с этим строго.

– Поняла.

– Шить, вязать, прясть – умеешь?

Марья взвесила золотую пряжу в узкой ладошке.

– Конечно, – ответила. – Чего там уметь? Села – и шьёшь, невелика премудрость.

– Вот и хорошо. Это будет твой пропуск в княжий дом. Торгуйся. Стой на своём. Не поддавайся на уговоры. Добивайся встречи с Финистом. Княжьим домом управляет женщина по имени Сорока. Очень скупая. Охраной управляет воин по имени Неясыт. Ты с ним знакома. Это он забрал у тебя подзорную трубу. Он не скупой, зато старый: он боится, что его уберут. Ни единому слову этих людей не верь.

– А кому верить?

– Никому. Есть второй заместитель Неясыта, его имя – Куланг. Ему можешь верить, но тоже – с осторожностью. Завтра он поведёт тебя в княжий дом.

– А если не поведёт?

– Поведёт. Всех земных девок сначала ведут к князю. Он решает, оставить дикаря в городе или сбросить. Но даже если тебя сбросят – не бойся. Я буду неподалёку. Я тебя подхвачу. Не умрёшь.

Марья посмотрела благодарно.

– Зачем ты это делаешь?

– Ради себя. Я изгнан, я хочу вернуться.

– За что изгнан?

– За разбой, – ответил я. – Побил одного дурака, и кое-что отобрал. Старая история. Если спросят – не говори, что со мной знакома.

Марья поколебалась, и пар из её рта стал как будто гуще.

– Я не могу врать, – прошептала она, решительно, как будто выкрикнула. – Не умею совсем. Если совру – меня изобличат.

– Скажи, что плохо понимаешь наш язык.

– Это тоже будет враньё. Кривда. Я же всё понимаю.

Я улыбнулся.

Может быть, она не разглядела в темноте моей улыбки.

– Ты не внизу, – сказал я. – Ты наверху. Это Вертоград. Здесь многие врут. И чем богаче человек – тем больше в нём обмана.

– Финист меня не обманывал.

– Финист – молодой парень. Многого не понимает.

Марья упрямо покачала головой.

– Он мой суженый. Я его люблю, я не могу ему не верить.

Эх, подумал я. Правильно говорили школьные учителя: любовь и рассудок несовместны, как земля и небо; противоположные стихии.

– Марья, – прошептал я, ловя её взгляд, – Марья! Смотри на меня.

Она подчинилась.

Я впервые назвал её по имени. Дикое имя, что и говорить. Мычащее, рычащее, чрезмерно звонкое, на мой слух – грубое, неблагозвучное, поистине варварское. В нём слышались животная мука и агрессия.

Вспомнил: дикари поклонялись идолам, один из них носил имя Мара. Считалось, что это женская сущность, богиня смерти и воскрешения, природного круговорота.

Может быть, подумал я, на самом деле эта бескрылая девочка, дрожащая и мучимая недостатком воздуха, никакая не Марья.

– Послушай, – сказал я. – Тот Финист, который был тогда с тобой, внизу, и тот, который живёт сейчас в отцовском доме, – это два разных человека. Он болел, он потерял память. Он женился. Его жена – твой первый враг. Покажи ей золото. Скажи, что умеешь прясть золотую нить. Не робей, не стесняйся. Готовить еду, мыть, стирать, прибираться – тоже можешь?

– Да, – ответила Марья.

– Так и скажи. Добивайся, чтоб тебя оставили прислугой в княжьем доме. Земную прислугу все любят. Земные девки трудолюбивы. Набивай себе цену. Делай всё, чтоб остаться. И вот это – я ткнул пальцем в донце-веретёнце, – покажешь, только когда увидишь жену Финиста.

– Как её имя? – спросила Марья.

– Не знаю, – сказал я. – Молодая девочка. Родилась уже после того, как меня изгнали. Спросишь у Куланга.

– Он твой друг?

Хороший вопрос, подумал я.

– Надеюсь. Но не гарантирую.

Она помедлила.

– А что значит «гарантирую»?

– Это слово из другого языка, – объяснил я. – Гарантировать – значит дать клятву.

Марья провела маленьким пальцем по краю золотого клубка.

– Гарантируй, что не обманешь.

Я развеселился. Дикари нравились мне именно своей прямотой.

– Гарантировать, – ответил я, – значит поручиться чем-то. Золотом, самоцветами. Любым богатством. Или добрым именем. Доброго имени у меня нет, а золото я тебе уже отдал…

– Жизнью поклянись, – потребовала девчонка.