Онлайн книга «Магам можно все»
А Шанталья? Разве она может принадлежать? Она ведь маленький, но все же маг… Значит, пусть идет себе… полем? Ора молчала. Василек в ее зубах уже был сгрызен до самой голубой чашечки; мы брели по тропинке куда-то прочь от дороги, под ногами мягко подавалась рыхлая земля, желтые стены злака сменились зарослями высокой травы, впереди обозначилась, кажется, бахча. — Знаете что, Ора, — сказал я через силу. — Давайте отставим взаимные обвинения… Уходить сейчас вам не стоит — сперва успокойтесь, и, если ваше решение останется в силе, вызовем бричку… Через несколько дней, как только позволит здоровье, я и сам намерен пуститься в путешествие. Где-то ждет моего визита господин мастер камушков… — Не стоит его искать, — быстро сказал Ора. — Он сильнее вас, Хорт. Он намного… И замолчала, потому что как раз в этот момент на бахче обнаружился деревенский парень, ворующий дыни. Он услышал наши голоса заранее и вполне мог бы дать стрекача — но, по-видимому, от страха у него отнялись ноги. Парнишка присел — да так и замер, скрюченный; на расстеленной мешковине золотой горкой лежали уличающие его пузатые плоды. — Что это он делает? — спросила Ора после паузы. — А вы как думаете? — ответил я вопросом на вопрос. Парнишка икнул. — Поди сюда, — велел я. Какой совы мне понадобилась эта воспитательная работа? Ему было лет пятнадцать-шестнадцать, он едва держался на трясущихся ногах. — Как твое имя? — Ш-штас… — Тебя учили, Штасик, что воровать дурно? Он тихонько заскулил. Он знал, кто я такой; он не сомневался, что я немедленно превращу его в жабу. Или в клопа; он не знал, как предотвратить столь ужасное наказание, он просто лег на живот и пополз по-лягушачьи, и если бы я не отдернул ногу — быть моему сапогу дочиста облизанным… — Вот, Ора, — сказал я негромко. — Вы видите этого… Штаса? Заклинание Кары способно самого сильного и могущественного мага превратить в такого вот ползущего сопляка… Жри землю! — приказал я парню, и тот поспешно запихал в рот пригоршню чернозема, давясь, попытался проглотить… — Не надо, Хорт, — сказала Ора за моей спиной. — Отпустите его. Парнишка ел землю, тихонько поскуливая, не смея поднять на меня глаз; я медлил. — Вы ошибаетесь, Хорт, — сказала Ора. — Вовсе не любого можно пронять заклинанием Кары. Не всякий поползет вот так на брюхе… И не стоит ради наглядности мучить глупого мальчика. — А спорим, что любого? — спросил я, поглаживая футляр с глиняной фигуркой. — Не стану я с вами спорить, — отозвалась Ора грустно. Штас по-прежнему выл, уткнувшись носом в землю. — Пшел вон, — велел я сквозь зубы. Парнишка секунду не верил своему счастью — а потом припустил прочь. Он бежал неуклюже, то и дело спотыкаясь, и не оглядывался, пока не скрылся в зарослях, и оттуда еще некоторое время доносился удаляющийся треск… Я оглянулся. Ора неторопливо шагнула вперед. Прошла по бахче, оставляя в рыхлой земле глубокие следы каблуков. Опустилась на колени около дынной горки, сверкнула на солнце складным ножичком, надрезала самый крупный, самый желтый плод. Ловко поддела лезвием сочащуюся мякоть. Я стоял и смотрел, как она жует. Как поблескивает душистый сок на некогда тонких и темных, а теперь упругих и розовых губах. — Хотите дыни, Хорт? Я подошел и опустился рядом. Земля была теплая. Дыня благоухала так, что, кажется, от запаха ее звенело в ушах. — Вы давно состоите в Клубе Кары, Ора? Она улыбнулась, слизывая сок с подбородка: — Давно. — Кого вы собрались карать? Она улыбнулась снова: — Послушайте байку… Когда-то давным-давно Корневое заклинание Кары принадлежало отважному рыцарю, который странствовал по земле и карал негодяев. Чем сильнее были злодеи, чем справедливее Кара — тем славнее и могущественнее, и тверже духом становился рыцарь… Но вот однажды он покарал жалкого трактирщика, в гневе и несправедливо — и сам измельчал духом, раздробил единое Корневое заклинание на бесчисленное множество Одноразовых и, торгуя ими, основал наш клуб… И с тех пор жил в покое и богатстве, и умер в мягкой постели… А вас не смущает, Хорт, что мы совершаем то самое преступление, за которое вы так бранили мальчишку? Воруем дыни, а? — Мы ведь маги, — сказал я, удивленный неожиданной сменой темы. — А магам, как известно, можно все… — Да, — она полуприкрыла глаза; на правом веке лежали голубоватые тени, на левом — серые. — Магам можно… И впилась в полукруглый ломоть. Заворчала от удовольствия; когда она — не сразу — отняла дыню от лица, я увидел на большом дынном полукруге маленький полукруг с неровной каймой — отпечатками ее зубов. — Хотите, Хорт? Она смотрела мне в глаза. Мне захотелось протянуть руку — и коснуться пальцами маленькой ямочки между ключицами. — Хотите? И протянула мне надкушенную дыню. Ни намека на приворотную магию не было в этом спокойном уверенном жесте. Ни тени заклинания — я бы почуял; взгляд мой не отрывался от маленького полукруга, и так, глядя на откушенный Орой кусочек, я принял ломоть и поднес к губам. Ух, как я жрал его. Никогда в жизни так не ел дыню. Обливался соком, поражаясь немыслимой сладости, я и кожуру сгрыз бы до волоконца — если бы Ора с улыбкой не протянула мне новый надкушенный ломоть… Я отбрасываю дыню. Я хватаю Ору за плечи, рывком вызволяю белую как снег женщину из вороньего платья, бросаю на мягкую теплую землю… Нет. Я сижу, через силу жую желтую дынную плоть, а женщина уже уходит — легко и быстро, хотя каблуки черных туфель с каждым шагом увязают в черноземе. * * * «Милостивый государь мой сосед, благородный барон де Ятер! Бесконечно скорблю о размолвке, приведшей к несказанно плачевным последствиям, о розни, поселившейся в прежде благосклонных друг к другу сердцах. Приношу глубокие извинения на тот случай, если пришлось мне подать повод к столь печальному повороту судьбы…» Я отложил перо. Некоторое время смотрел на горку камней, тускло переливающихся отраженным послеполуденным светом; потом вздохнул продолжал: «…И несмотря на новоявленную рознь, принудившую нас скрестить оружие, считаю своим долгом продолжить расследование относительно таинственного исчезновения, а впоследствии возвращения, а также помутнения рассудка и последующей гибели вашего благороднейшего батюшки… Делом чести сочту завершить расследование, покарать преступника и по возможности предоставить вам его голову». Я подумал еще — и поставил подпись. |