Книга За морем, страница 50 – Беатрис Уильямс

Джулиан открыл было рот, однако не успел ничего сказать.

— Так что давай пока оставим разговоры о любви, ладно? Я и так уже на тебе помешалась. И тебе больше нет надобности меня обрабатывать, чтобы потом окончательно разбить мне сердце.

На этом я развернулась и стремительно ушла в дом.

Впрочем, долго злиться на Джулиана я не могла. Во-первых, как бы то ни было, мы с ним оказались наедине в этом романтичном старом доме, и, если я не хотела совершить кражу века и угнать его крутую стотысячебаксовую тачку, мне оставалось не так-то много вариантов с театральным апломбом удалиться.

Во-вторых, все-таки это был Джулиан. И бесполезно было пытаться лелеять обиду, когда от каждого его прикосновения все мое изголодавшееся по мужской ласке тело вмиг затопляло волной первобытного гормонального всплеска.

И потому вместо того чтобы дуться дальше, я отправилась на кухню и решила взяться за ужин. Джулиан, появившись мгновением позже, в нерешительности застыл в дверях, наблюдая, как я грохочу кастрюлями и сковородками, точно полоумная домохозяйка.

— Могу я помочь? — спросил он наконец.

— Смотря чем. Ты знаешь, как кипятить воду?

— Очень даже неплохо, — отозвался он и пошел наполнять кастрюлю.

Я наскоро приготовила цыпленка с пастой, нарезала салат, и вскоре мы в молчании поедали все это на кухне под бутылочку вина. Джулиан с заметным напряжением что-то обдумывал. Между сдвинувшимися бровями пролегла глубокомысленная складка, как будто он силился решить некое сложнейшее квадратное уравнение. Словно пытался меня вычислить, подставляя различные переменные.

Наконец вино сделало свое дело, и мы начали перекидываться ничего не значащими репликами, ведя незамысловатый разговор. Лед явно начал таять.

— Итак, загадочный мужчина, — сказала я, подцепляя вилкой измельченные листочки салата, — не соблаговолите ли вы поведать мне что-нибудь о себе? Может быть, какие-нибудь истории из детства? Дабы соблюсти тайну, можете даже поменять имена и даты.

Джулиан улыбнулся.

— На самом деле детство мое было совершенно заурядным, по крайней мере для моего окружения. Большей частью мы жили в Лондоне, отец много занимался политикой. А на каникулах мы выезжали в загородное имение. В Саутфилд, как ты могла догадаться.

— Ты весьма находчив.

— Да, я вообще поразительный оригинал, — хмыкнул он. — Как бы то ни было, мои родители воспитали меня, скажем, в довольно старомодном духе. — Он лукаво глянул на меня. — Вынужден признаться, я был озорным и непослушным ребенком, приводящим в отчаяние мою многострадальную няню.

— Неужели? И в чем это проявлялось?

— Ну, всякая обычная ерунда. Лягушки в буфете. Неудачные научные эксперименты. Проказничал с ничего не подозревающими гостями дома. Вполне возможно, одна из таких выходок стоила моему отцу места в кабинете министров. Это, конечно, всего лишь мое предположение. В ту пору мне было только восемь.

Я рассмеялась:

— Представить не могу, что…

— А я и не стану больше хвастаться. В любом случае в десять меня отправили в пансион, затем был университет. — Джулиан глотнул вина. — А потом я пошел в армию.

Я чуть не подавилась руколой.

— В армию?! Ты серьезно? Зачем?

Он пожал плечами.

— На тот момент мне представлялось это вполне естественным. Дух приключений, волнение крови. Кстати, я получил тогда немалый опыт руководства. А также умение быстро принимать решения: ведь у тебя нет возможности долго колебаться между разными вариантами в самый разгар… учений.

— Ничего себе! — Я старательно прожевала салат, проглотила, выигрывая время, чтобы усвоить информацию. — Так ты был в Ираке?

— Нет, не в Ираке. Это было уже после моей службы.

— Вот, значит, откуда растут ноги того ужасного Терминатора в парке. Похоже, сработали бойцовские инстинкты. Хм. Что ж, тогда все встает на свои места. Почему ты не говорил об этом раньше?

— Ты не спрашивала.

— Если б я знала, о чем спрашивать! Так тебе, наверное, есть о чем порассказать. Как тебя накрыло обстрелом или что-нибудь в этом духе?

Джулиан выдавил скупую улыбку.

— Да, кое-что такое было… Попытаюсь специально для тебя что-нибудь припомнить. Вот, а спустя некоторое время я уволился из армии, переехал в Нью-Йорк и создал «Саутфилд».

— Это явно весьма урезанная версия.

— Подробности довольно скучны.

— А почему именно Уолл-стрит?

— Что-то типа «приведи друга».

— И тебе вот так взял да привалил невероятный успех?

— У меня хорошее чутье. К тому же просто повезло.

Я изумленно покачала головой:

— Ты определенно один из тех сверхъестественных экземпляров, которые за что ни возьмутся, все у них получается. Подумать только, просто повезло!

— Чепуха, не так уж и все мне хорошо удается. Я просто стараюсь заниматься именно тем, в чем действительно силен.

— То есть всем.

Он запальчиво вскинул взгляд:

— Я что, должен перечислить тебе свои многочисленные недостатки? Я не умею готовить, как ты, наверное, уже заметила. Не в состоянии верно пропеть ни одной ноты. Никогда вовремя не посылаю рождественских открыток. Вполне возможно, я однажды смогу забыть про твой день рождения, если ты мне о нем великодушно не напомнишь. Ранней весной я подвержен сенной лихорадке. Достаточно некомфортно чувствую себя со змеями…

— Ты боишься змей? — расплылась я в улыбке. — Прям как Индиана Джонс?

— Я не говорил, что их боюсь, Кейт. Мне некомфортно с ними. — Он помолчал, сложив руки на груди. — А также не очень-то люблю жалящих насекомых.

— Значит, мне придется поубивать своих пауков?

— Нет, к паукам я как раз отношусь нормально. Это касается ос и им подобных. Все из-за одного неприятного происшествия в детстве. Чересчур любознательным оказался на свою голову.

— Что ж, — с наигранной серьезностью заключила я, — с этим со всем я, пожалуй, уживусь.

Вместе мы убрали посуду, смеясь, попытались разобраться, как запустить мусородробилку. Когда на кухне стало чисто и посудомойка трудолюбиво загудела, Джулиан повесил на место полотенце и повернулся ко мне:

— Прости меня, Кейт. Я не хотел вести себя с тобой, как деспот, там, в саду. Один из моих недостатков — причем куда более серьезный, чем все перечисленное, — это моя склонность всем вокруг командовать. А также несколько заносчивая вера в собственные способности. — Он нахмурил брови и тихо добавил: — Я не стану удерживать тебя здесь, если ты не захочешь остаться.

Я протянула руки, соединившись с ним кончиками пальцев.