Книга За морем, страница 68 – Беатрис Уильямс

Джулиан, насупившись, покачал головой:

— Похоже, мое утреннее красноречие не произвело на тебя ни малейшего эффекта.

Я выудила телефон из коробки.

— Если честно, я так счастлива, что у меня снова есть «Блэкберри», что приняла бы даже свой прежний от Алисии Боксер, если б она предложила.

— Что ж, чертовски польщен.

— Недаром его прозвали «крэкберри». — Я любовно приложила телефон к щеке. — А ты его уже подключил?

— Ну да, разумеется, будь я проклят. Это вся благодарность, на которую я могу рассчитывать…

В два прыжка я подскочила к Джулиану и повисла у него на шее:

— Милый, любимый, заботливый Джулиан! Спасибо тебе, спасибо огромное! — Я принялась его страстно, с упоением целовать и тут же обнаружила, что Джулиан меня приподнял, а мои ноги обвились у него вокруг пояса. Я чуточку отстранилась с улыбкой. — Так лучше?

— Напоминай мне почаще привозить тебе подарки, — пробормотал он.

— Напоминай мне, чтобы я тебя не отпускала.

Я знала, что это просто сон, ночной кошмар, но все равно никак не могла стряхнуть его и прийти в себя. Я отчаянно брыкалась, что есть силы пробиваясь выше, к поверхности, пока из груди не вырвался истошный безнадежный крик. Кто-то настойчиво звал меня издалека, еле слышно…

Наконец я пробудилась, вся в поту. Джулиан, обхватив меня руками, без конца приговаривал мне на ухо:

— Родная, проснись. Кейт, милая, все хорошо…

Не открывая глаз, я уткнулась ему в грудь.

— Ты здесь, — выдохнула я, судорожно заглатывая воздух, — ты еще здесь…

— Конечно, я здесь. Тшш… Успокойся, я с тобой. Я здесь.

Он крепко прижал меня к себе, словно окутав своим телом, и мало-помалу тревога отступила. Я заставила себя дышать медленнее, чтобы различать вокруг себя осязаемые подробности, точно якорь, удерживавшие меня в реальности: постель, приглушенный свет ночника, прохладный воздух, проникавший в нос. Прижавшегося ко мне Джулиана, наконец.

— Тебе лучше? — спросил он минуту спустя.

— Да.

— Вот и первый кошмар, — басисто усмехнулся он. — Что, все это так ужасно?

Я засопела ему в грудь.

— Жуть. Тяжелый случай переизбытка эндорфинов. Могла не дотянуть до утра.

— Чепуха, — отшутился он, — лично у меня эндорфины просто в ушах поют, так что я нисколько не жалуюсь и не стенаю.

— Ох, уж и не знаю… — Проведя рукой по его боку, я неожиданно пощекотала Джулиана. — Я слышала отчетливые стоны.

— Послушай… Перестань! Прекрати, говорю. Ну Кейт! — Он сложился пополам и попытался откатиться от меня, рискуя свалиться с кровати.

Я расхохоталась.

— Боже мой! Ты боишься щекотки! Иди ко мне сюда…

— Я не… Кейт, не занимайся ерундой… Прекрати сейчас же!

Его руки наконец ухватили меня за запястья. Джулиан опрокинул меня на спину и воздел мне руки над головой.

— Ах ты плутовка! — пробормотал он, целуя меня. — Ну, ты за это заплатишь…

— Да ты просто… переполнен… прелестными секретами… — хихикала я в промежутках между поцелуями.

— Угу… — Его тело, точно расплавленный воск, слилось с моим; губы, жаркие и влажные, неторопливо двинулись вниз, по горлу, грудям. — Но совсем не так много, как у тебя, моя прелесть…

Что же все-таки делает мужчину потрясающим любовником?

«Любимая, я, конечно, буду очень стараться, но я в этом не слишком-то опытен», — бормотал мне Джулиан еще минувшей ночью, неуклюже сражаясь с крючками на бюстгальтере. Однако теперь он вел себя так, будто завладел картой моего тела, с легкостью отыскивая потайные эрогенные точки, о существовании которых я даже не представляла, прикасаясь ко мне со сверхъестественным чутьем, полностью предаваясь ласкам. Он не позволял ни укрыться под простыней, ни закрыть глаза, ни как-либо загородиться. Я словно низвергалась в провал неизмеримой глубины, доверяя ему себя поймать. И самые острые, мучительные ощущения могла переносить, лишь абсолютно осознавая, что Джулиан чувствует то же.

Потом мы лежали в полнейшей безмятежной расслабленности, в глубоком бессловесном единении, едва способные шевельнуться. Я застыла на боку, задержавшись одной ногой между его ногами и неотрывно разглядывая невидимый узор, что рисовали на его груди наши сплетенные пальцы. Другой рукой Джулиан зарывался в мои волосы, медленно пропуская их сквозь кисть. Его прижатая ко мне, горячая, распаленная плоть как будто, слой за слоем, проплавлялась сквозь меня.

— Так что, — услышала я, как во сне, собственный голос, — ты абсолютно уверен, что за эти двенадцать лет у тебя не было ни одной любовницы?

— Дай-ка подумать секундочку… — Он сделал театральную паузу и наконец качнул головой: — Да, абсолютно уверен.

— Хм.

— Кейт! — приподнял он голову. — Ты что, мне не веришь?!

— Я просто хочу сказать, что ты, похоже, великолепно знаешь, что делать, чтобы доставить мне наслаждение.

— Это потому, что, видит бог, я жажду того, чтобы ты испытывала наслаждение. Я хочу все время держать тебя в состоянии опьяняющего блаженства, немыслимого восторга, головокружительного гормонального ступора… Собственно, как видишь, ничего такого я не делаю, чтобы тебя как следует обольстить и тебе не приходилось симулировать экстаз с одиноким и погрязшим в невежестве и предрассудках бедолагой, который, — Джулиан чмокнул меня в кончик носа, — ну совершенно не представляет себе дальнейшей жизни без тебя.

— Дурачок, — нежно буркнула я, намотав на палец прядь его волос.

Он обвил меня рукой за талию и с проникновенной улыбкой продолжил:

— Кроме того, как мне кажется, поскольку собственное мое наслаждение — вопрос уже более-менее предрешенный, главным объектом наших исканий является именно твое удовольствие.

— Хм, никогда не рассматривала это с подобной точки зрения.

— А это, слышал я, весьма неуловимая субстанция. Преследование ее — поистине увлекательнейшее занятие.

— Так, погоди-ка… Ты что, охотишься за моими оргазмами?

Его радостный смех взорвался настоящим салютным залпом.

— Кейт, ты чертовски обворожительное создание! — Джулиан перекатился на спину, увлекая меня с собой. — Да, любимая, да! Именно этим я и собираюсь заниматься без устали, снова и снова до конца моих дней!

— Что же, должна признать, многообещающее начало.

Ничего не ответив, он лишь с тихой загадочной улыбкой заправил мне за ухо прядь волос. Его глядевшие на меня в упор глаза вдруг лишились своего обычного цвета и блеска, сделавшись бездонными и таинственно непроницаемыми.

— Не хочешь рассказать мне о своем сне? — спросил он наконец.