Онлайн книга «Армагед-дом»
Светлые пряди младенческих волос свешивались на выпуклый розовый лоб. Лидкин сын улыбался счастливо и даже несколько залихватски. Она не могла проснуться. Даже в те редкие минуты, когда становилось ясно, что происходящее – сон. Они ждали… чего? Кажется, праздника. Был дом, очень высокий, шестнадцать этажей. Лидка понимала, что с точки зрения сейсмологии такой дом никуда не годен: развалится в первую же мрыгу, от первого же толчка. Но вот же стоит… Был балкон. Очень просторный. На балконе – стол, табуретки, какие-то люди, знакомые и незнакомые. Мама, Яночка, даже, кажется, Максимов… Балкон не был огражден. Почти не был. Перила оказались проломаны или сгнили, или обвалились, со всех сторон зияли дыры, гости, смеясь, предупреждали друг друга: осторожно, а то еще свалитесь. А под ногами гостей вертелся Андрюша. Уже большой, лет двух или трех. Бегал и лепетал, и когда он пробегал мимо пролома, Лидка чувствовала, как обмирает сердце. – Иди сюда… Не ходи туда… Дай руку… И сын послушно сидел рядом с ней – целую минуту. А потом Лидка отвлекалась, и все начиналось сначала. Развеселый колокольчик, бегущий по краю пропасти. Лидка становилась в проломе, загораживая его собой, но дыр в ограде было много, и она не могла закрыть их сразу все. Обреченность витала над столом, над веселящимися гостями. – Андрей! Лидка проснулась. Непроглядная тьма. Духота. Сопение. Сунула трясущуюся руку за прутья кроватки. Живое. Теплое. Спит. Случай с Верверовой целый месяц развлекал компанию гуляющих мамаш. Центральная городская газета не пожалела двадцати строчек в разделе «Криминальная хроника», по счастью, без фотографий. Молодой длинноволосый корреспондент целых два дня дежурил у подъезда, ожидая, пока Лидка выйдет с коляской. Лидка не вышла, и корреспондент нашел себе занятие поинтереснее. Пришло письмо от Максимова. Помятое, потертое, пропутешествовавшее не одну неделю. Лидка долго не решалась вскрыть его, а когда наконец прочитала, ничего страшного не оказалось в этом письме. Ни покаяний с истерикой, ни вежливых извинений, даже отзвука былой теплоты и то не было. Обычное школьное сочинение на тему: «Как я провел лето». Не опасно, не разрушает душевный комфорт, хотя и провоцирует бессонницу… Телефонный звонок прозвучал в полвосьмого утра. Яночка с Тимуром стояли одетые на пороге квартиры, собираясь идти в поликлинику. За стенкой ревел приемный Пашин сын, младенец Андрей только что позавтракал, и Лидка прижимала его к себе, смиренно дожидаясь, пока малыш срыгнет. – Мама! Возьми трубку! В ванной шумела вода. Мама если и слышит, что же ей, нагишом к трубке бросаться? Отец, кажется, еще спит… – Теть Лид, ну возьми, – раздраженно сказала Яночка. – Мы же опаздываем. И хлопнула дверью. Одной рукой удерживая ребенка, Лидка прошлепала к телефону. Подняла трубку: – Алло. Молчание. Тресь-тресь. Лидка готова была в раздражении швырнуть трубку обратно, когда с той стороны, из потрескиваний возник голос: – Будьте добры, позовите Лидию Анатольевну. – Это я, – сказала она, сильнее прижимая к себе Андрея. – Это Саша, – сказала трубка. – Мы когда-то ныряли вместе. В Рассморте. Помнишь? Андрею было неудобно. Он пошевелился, высвобождая ручки. Тихонько закряхтел. – Помню, – сказала Лидка глухо. Но вспомнила не море и не затопленные Ворота, и не дерево из тугих шелестящих пузырьков – вспомнила обитую кожей дверь и тускло поблескивающую булавку на галстуке: «Ты права. Ученый из тебя хреновый». – Старая Верверова все-таки достала тебя? Дотянулась? – Нет, – сказала Лидка сквозь зубы. – Только джинсы выкинуть пришлось. Маленький Андрей наконец-то срыгнул. Так, кофточку снова придется менять. – Лида, надо встретиться. Поговорить. – Не хочу! – сказала она зло. – Все это меня не касается. У меня нет времени. У меня маленький ребенок. Пауза. – Да-а?! Поздравляю… Тем более, ты же хочешь жить спокойно? И, наверное, хочешь узнать, кто все-таки убил Андрея Зарудного? Младенец хныкал все громче. – Что молчишь, Лида? – Подожди… Неловко наклонившись, она положила трубку на столик. Отнесла ревущего малыша в комнату, уложила в кроватку, тряхнула гирлянду из погремушек – малыш остался безучастным. Плакал. Лидка прикрыла за собой дверь. Вернулась к телефону. – Саша? – Да? – Чего тебе надо от меня? – Это ТЕБЕ, Лида, надо. В конце концов столько времени прошло, и мы оба живы… Что странно и восхитительно. Нас связывают кое-какие общие воспоминания… Неужели тебе не интересно? Лидка молчала. Прежде Саша не позволял себе эпитетов, тем более сентиментальных. «Странно и восхитительно». Постарел? – Значит, так, Зарудная, давай-ка встретимся через часок где-нибудь в спокойном месте, в парке, ты ведь хочешь знать, кто его убил? Лидка закусила губу. Правильно ли она сделала, когда назвала малыша Андреем? Это имя ползло за ней, как тень, и не всегда приносило только радость. В последнее время совсем даже наоборот… – Да, – сказала она через силу. – Соломенский парк. Идет? От ее дома было двадцать минут ходу до Соломенского парка. Неспешным шагом с коляской – полчаса. – Идет, – отозвался Саша. – Через час. Если ты опоздаешь, я подожду. Она положила трубку. – Ну не реви… Ты же сытый… А, ты уже напрудил тут… Сейчас. Сейчас гулять пойдем, ой, смотри, какая цаца… Дверь в коридор была полуоткрыта. Лидка видела, как из Пашиной комнаты на цыпочках выскользнула его жена. Нырнула в освободившуюся ванную – ей, бедняге, тяжело. Тяжелее, чем когда-то Лидке в доме Зарудных. Не зря она такая бледная и нервная. Не зря за стенкой все чаще случаются приглушенные, но отлично слышимые ссоры… – Лида, кто это звонил? – спросила мама из кухни. – Так, – отозвалась она рассеянно. – Один знакомый… Мы – гулять. – Лида, ты ведь не ела?! – Ела-ела… Пока. С мастерством опытного водителя она провела коляску в дверной проем. Со второго раза попала колесами в желобки на лестнице, очень хорошие желобки, удобные. Через пару лет их снимут за ненадобностью. Андрей наконец-то увлекся погремушкой, пытался достать звенящую от толчков пластмассовую гирлянду. Лидка протолкнула коляску в двери подъезда. Перевела дух. |