Книга Дикий артефакт, страница 22 – Виктор Угаров

«Какой же он все-таки мальчишка», – с грустью подумал Змей, наблюдая, как Леви, приоткрыв рот от восхищения, пожирает взглядом чудесные и одновременно жуткие картины Великой битвы Света и Тьмы. Землю, исходящую паром, кровью и огнем. Тысячи живых и мертвых Иных, оскаленные в ярости лица и звериные морды.

Когда очередной мираж показал ему фигуру Черного торговца, стоящую на коленях и ловящую «диким артефактом» багровый жгут Силы, Леви не выдержал.

Он вскочил со стула и застыл в немом восторге.

Краем глаза Давен отслеживал сочиненные им иллюзии, проверяя самого себя: не допустил ли он где-нибудь логической ошибки в «подлинной» истории Трусливого мага? Конечно же, он полностью исключил участие Морского Змея в представленных событиях.

Миражи начинались с того момента, когда Черный торговец, красавец-эллин Понтус, появился на пороге святилища саамского вождя Алвиса. Путешествие на поле боя и все батальные сцены были подлинными, как и воровство Силы. Правда закончилась на эпизоде, где Понтус, получивший в будущем кличку Трусливый маг, сбегает через портал прочь от сражения.

Финальная же часть истории была чистейшей выдумкой.

Она была создана Давеном исключительно для поднятия морального духа молодого и доверчивого ученика.

Последний мираж показывал, как коленопреклоненный Давен, опустив свою лысую голову, со слезами на глазах слушает исповедь умирающего Трусливого мага. И в этой исповеди колдун заклинает Давена позаботиться о сохранности «дикого артефакта», которому он дал название «саркофаг Силы».

Честно говоря, Змею-Давену было лень выдумывать проникновенную речь для своего персонажа. Он попросту украл витиеватые фразы из нравоучений своего наставника Кракена, осьминога-хтоника. Вроде бы получилось неплохо: Леви внимал Трусливому магу, сияя глазами и затаив дыхание.

Когда магический спектакль закончился, Давен строгим тоном сказал:

– Жди меня здесь.

И, оставив впечатленного юношу, удалился в свой закуток на складе. Через четверть часа он вернулся назад.

Перед Леви предстал монах-католик в черной походной рясе с капюшоном, подпоясанной простой веревкой. Лысина в качестве тонзуры была как нельзя кстати.

Давен похлопал по солидной холщовой сумке, висящей через плечо:

– Четки, святое писание и немного снадобий – все, что нужно для помощи раненым воинам и для отходной молитвы.

– Вы меня бросаете, учитель? – испуганно спросил Леви.

– Только на время, малыш. – Давен постарался быть убедительным. – Мне необходимо спрятать «саркофаг Силы» подальше от внимания Инквизиции и Дозоров. Легче всего это сделать в местах, где люди затевают войны. Сейчас собираются войска для нового похода против еретиков-славян. Будут участвовать германцы, шведы, поляки и еще невесть кто. Больше всего солдат собрал под свою руку Стефан Баторий, к нему-то я и напрошусь. Монах и лекарь в одном лице – значит возьмут с радостью и без лишних вопросов. Магов и колдунов в таких войнах сейчас мало, они стараются не ввязываться в людские свары. Думаю спрятать артефакт подальше на востоке, где-нибудь в районе Пскова. Этот город давно мечтают захватить, он как бельмо на глазу у папских воителей. Будет большая драка. Я смогу под шумок выполнить волю Трусливого мага и надежно спрятать «саркофаг Силы».

– А как же я? Что мне делать?

Монах улыбнулся и похлопал аптекаря по плечу:

– Что ты помнишь из того, что я тебе показал?

Леви задумался, и его брови удивленно полезли вверх.

– Все! – воскликнул он. – Я помню все, до мельчайших подробностей!

– Вот именно, – кивнул Давен. – Заклинание внедрило в твою память всю историю моего предшественника. Твоя задача – изложить ее на бумаге. Сделай это не торопясь, вдумчиво. По сути, ты становишься хранителем тайны «саркофага Силы», чтобы передать ее властям Иных в будущем. Когда я вернусь, то составлю еще один документ: ключ, по которому Иные смогут отыскать артефакт.

– А как я скрою ваше исчезновение? Вас же запомнили в Дневном Дозоре!

– Вспомни мои уроки по маскировке, заклинания по смене видимой оболочки. Нечто вроде паранджи у мусульманок или вуали светских дам. Ты сможешь на несколько минут показываться на людях в виде дяди-помощника. Это для простых людей, Дозоры этим не обманешь. Для них останется лишь одно древнейшее средство – искусная ложь. Дерзай, малыш! Надеюсь, я смог тебя кое-чему обучить.

– Учитель… – Леви замялся. – А вы мне покажете свое… сокровище?

– Не стоит, ученик, – мягко возразил Давен. – Во-первых, оно не здесь. А во-вторых, пусть тебя минует этот великий соблазн. Поверь, такой могучий сгусток Силы для тебя безопаснее в виде легенды, чем вживую.

Монах вздохнул и поправил на плече сумку:

– Я уйду тихо. До встречи, – и шагнул в Сумрак.

* * *

Сражения накатывались на западные рубежи русских земель. Накатывались и отступали, рисуя, как волны на песке, зыбкие границы государственных владений. И в эту кровавую кашу, заваренную на людских амбициях и жадности, нырнул скромный католический монах, несущий за пазухой грубой рясы плоский булыжник величиной с человеческий кулак. Простой камень, средоточие Силы – багровое солнце магической энергии…

Глава испанского сектора Инквизиции наслаждался представлением.

В центре его кабинета напротив друг друга стояли две изысканно одетые дамы и ругались, как базарные торговки. Оскорбления на испанском летали по комнате подобно колдовским огненным шарам:

– Аскэросо!.. Бруха!.. Вэтэ аль дьябло! ^[1]

«Незатейливо, но при этом весьма действенно», – усмехнулся про себя Северино.

Он покосился в угол, где, нахохлившись в кресле, сидел Дуги Мак-Донелл и с тревогой наблюдал за перепалкой женщин. Конечно же, шотландец переживал за свою любовницу, молодую Ванду. Напротив нее, сверкая глазами, стояла Лала, бывшая шувихани цыганского табора, ведьма старая, опытная и коварная.

Соперниц подогревала давняя вражда, возникшая из-за глупой кражи амулетов у древней ведьмы. Но Сантана был вынужден свести их вместе: каждая была незаменимым агентом, а дел было невпроворот.

Лучше будет, если они разберутся между собой прямо на его глазах, раз и навсегда.

– Мэ тут накамам! ^[2] – перешла на цыганский Ванда.

А затем гортанным голосом произнесла длинную фразу, и слова срывались с ее языка, как плевки.

Лала замерла. Кровь отхлынула от ее лица, и в руках женщин необъяснимым образом появились ножи. Сантана был знаком с этим оружием: самодельный клинок с загнутым кончиком лезвия, «чури», заточенный с внутренней стороны до остроты бритвы. Где же эти чертовки прятали ножи среди своих кружев и шелков?!