Книга Метро 2033. Парад-алле, страница 11 – Олег Грач

Я бросил короткий взгляд на Зарю, все еще не сводившую с меня глаз. Она ничего не слышала. И Роман. И даже Ермолов, остановившийся всего в паре метров от двери.

Комната пуста, выйти из нее можно только в туннель. Но смех ведь был.

Дозорные, сообразив, что опасности нет, с отважными лицами первопроходцев юркнули в складское помещение. Ермолов усмехнулся.

– Вот клоуны, – сплюнул Роман.

Мы двинулись по туннелю дальше. Вскоре отсветы костра исчезли вдали, и нас обволокла привычная темнота.

* * *

Станция «Площадь Ленина» встретила нас сумраком средневекового замка, закопченными стенами и разлитым в воздухе тошнотворным запахом курительной смеси. Что, в общем-то, неудивительно, анархия не может ни сохранять, ни созидать.

Уже через несколько лет после войны «Площадь» стала жить по своим законам. Точнее, по понятиям. Она постепенно превращалась в выгребную яму, куда стекались разного рода отбросы – бандиты, воры, шулеры, проститутки, убийцы, изготовители наркотиков, шпионы. Станция стала центром того, что раньше называлось криминалом. По слухам, здесь сидели главари банд и крутились немалые средства, и именно сюда слетались те, кто желал легких денег.

– Я думал, что тут все по-другому, – поделился с нами Ермолов, впервые за много лет попавший на станцию.

– А что ты думал? – поинтересовалась Заря.

– Во-первых, что они все-таки провели себе свет.

Действительно, без электричества было неуютно. Платформа освещалась только десятком-другим небольших костров в металлических бочках, вразнобой расставленных тут и там. Вокруг бочек сгрудились люди, откуда-то издали доносились выкрики, на середину платформы с грохотом выкатился запущенный кем-то помятый чайник.

– А во-вторых?

– Во-вторых – что здесь действительно организованная преступность, а не всякая шваль.

Я ответил Ермолову, что он ошибается.

– В чем?

– Местные только на первый взгляд разобщены. Да, здесь почти каждый состоит в банде. Вон, видишь, у того парня с цепью вокруг пояса обрита половина головы? Это знак Пауков. Мошенники, шулеры, мелкие воры.

– А почему Пауки?

Я усмехнулся.

– А потому что ручонки больно юркие. Пройдет такой мимо – раз! – и у тебя в кармане пусто, а ты даже не понял, как. Или вот, видишь, девочка с тремя шрамами под глазом?

Ермолов кивнул. Он как раз во все глаза смотрел на девушку, мирно сидящую на полу у закопченной колонны. Жительница «Площади» нахмурившись глядела в туннель, будто ждала кого-то.

– Ага, – улыбнулся Ермолов, – красивая, разве что шрамы…

Девушка словно услышала, что говорят о ней, и смерила нас долгим тяжелым взглядом. Глаза у нее были разной величины.

– Красивая, – ухмылка пробежала по моему лицу. – Но – наемный киллер.

– Серьезно? – опешил парень и оглянулся через плечо так стремительно, что хрустнула шея.

– А ты подойди, спроси у нее, – фыркнула Заря.

Ермолов пробормотал, что, пожалуй, как-нибудь в другой раз.

Привлекать внимание местных не хотелось, но узнать, проходила ли здесь группа сталкеров с «Проспекта», было нужно. Идти к здешнему пахану, этакой бандитской пародии на начальника станции, я желания не испытывал. Да и ни к чему это было. Нашу разведгруппу должны были приметить многие жители «Площади». Однако спрашивать у первого встречного – себе дороже. Можно было вызвать подозрения, лишние вопросы и вообще нажить массу неприятностей. Здесь такие порядки – подойдешь не к тому, а он тебе нож промеж ребер загонит.

Первым нашел подходящего человека Роман. Он неспешно подошел к сухонькой старушке, ковылявшей куда-то вдоль платформы. Ермолов, увидев, что в логове бандитов живет маленькая беззащитная бабуля, округлил глаза.

Следом за старушкой, держась чуть поодаль, постукивала перемотанными изолентой каблуками потрепанного вида женщина с копной торчащих во все стороны волос. Смесь сажи с жиром, которую некоторые девицы наносят на края век и ресницы, у нее размазалась, образовав вокруг глаз равномерные грязные круги. Походка, явно задуманная как изящное покачивание бедрами, давно утратила всякое изящество и демонстрировала только усталость после специфического труда, а также предусмотрительно сделанный вырез на леггинсах, в самой пикантной своей части прикрытый короткой кожаной юбкой. По всей видимости, женщину окликнули от одного из костров, и она сально улыбалась наполовину беззубым ртом, глядя куда-то в сторону.

Я решил не посвящать Ермолова в тонкости местной экономической системы, но от знакомых челноков я слышал, что у пожилых на «Площади» не так уж много промыслов, которые могут продержать их на плаву. Когда тело становится непригодным к физическому труду и непривлекательным для почасовой аренды, человеку ничего не остается, как искать себе место в сфере бытового обслуживания. Кто-то чинит одежду и обувь, но это могут и молодые, у любого подростка это получится не хуже. Хорошие кожевники нужны всегда, но мастерство зависит не только от опыта, но и от твердой руки и хорошего зрения, что с возрастом становится большой проблемой. Можно, например, варить яды из подручной растительности, но едкие пары вредны, в том числе и для того, кто варит, да и спрос на это дело невелик. А вот настои от нежелательной беременности не так опасны в изготовлении, да и пригождаются с завидной регулярностью. И кажется, сейчас Роман немного отвлек бабушку от работы с клиентом. Но бойкая бабуля, видимо, совсем не расстроилась, а напротив, улыбалась, активно жестикулировала и, кажется, даже попыталась что-то продать нашему парню, судя по тому, как он стыдливо отмахнулся и захихикал.

Через несколько минут Роман вернулся к нам, озадаченно почесывая затылок.

– Ну? – встрепенулась Заря.

– Они были здесь три дня назад, держались особняком, с местными не контактировали. Трое мужчин с оружием и амуницией, все как положено. Никто не ранен.

В голову снова полезли скверные мысли. Три дня – не такой уж большой срок, но не для метро. При удачном раскладе за это время группа могла уже вернуться на «Проспект», но в подземке удачный расклад – редкость.

Больше нам здесь делать было нечего. Мы один за другим спустились с платформы и нырнули в холодную пустоту туннеля.

Мы шли молча. В гулкой тишине перегонов любые движения обрастают легким таинственным шлейфом отзвуков, как в пещере, и наши мерные шаги, выдохи, покашливания и редкий звон от соприкосновения металлических частей экипировки переплетались для моего уха в витиеватый узор со своей странной, едва уловимой гармонией.

И я отчетливо понял, когда к нашему живому оркестру примешалась еще одна партия. Метрах в пятидесяти впереди кто-то брел ломаной походкой пьяного.

Вразнобой щелкнули предохранители. Бродяга принюхался и оскалил пятисантиметровые клыки.