Онлайн книга «Долина совести»
У меня, по-твоему, одна нога короче другой, возмутился Влад. Нет, сказал Димка, это я так, для примера… Ночью Владу приснилась Иза – во сне он все порывался измерить, одинаковой ли длины ее ноги. Ноги были очень длинные, портновской ленты-сантиметра не хватало, Влад начинал с пятки и мерил, поднимаясь все выше и выше, но Иза выскальзывала, будто намазанная мылом, и кричала, чтобы он забыл номер телефона… Спустя три дня после инцидента в скверике мама сказала: – Кто-то звонил и молчал в трубку. Может быть, это тебе? Влад пожал плечами. Была вялая мысль, что, может быть, это Марфа Чисторой решила таким образом напомнить о своем существовании… Спустя еще два дня, вечером, когда Влад совсем уж собирался в постель и дочитывал последнюю страничку на сон грядущий, телефон зазвонил снова. Влад не любил поздних звонков. – Привет, – тихо сказала Иза. Влад не поверил своему уху, левому, к которому была прижата трубка. – Ты у меня свои шахматы забыл, – сказала Иза еще тише. – Я их тебе дарю, – сообщил Влад и собрался было положить трубку, но почему-то этого не сделал. – Я заболела вообще-то, – сказала Иза так тихо, что обычные телефонные шорохи почти заглушили ее голос. – У меня это… с давлением… Может, меня послезавтра в больницу заберут… – С каким давлением? – спросил Влад раздраженно. – Какое давление, тебе что, сто лет? Иза ничего не ответила, только вздохнула. – Ну, спокойной ночи, – сказал Влад. – Спокойной ночи, – еле слышно отозвалась Иза. * * * На следующий день было воскресение. Все утро Влад валялся в постели и размышлял. Что он, в сущности, знает о девчонках? Кроме того, что они носят платья, красят ресницы и в среднем выше пацанов на полголовы? Какое-такое знание говорит ему, что звонок от Изы – нонсенс? Что это неправильно? Что она не должна бы звонить? А может быть, он мало знает о себе? В мировой истории полно ловеласов, которые, будучи ничем внешне не привлекательны, покоряли сердца наигордейших дам – просто так, ради спортивного интереса… Влад не выдержал и расхохотался. – Ты чего? – спросила мама. – Вообрази – девчонки житья не дают! Мама сдержано улыбнулась: – Смотри у меня… Он стал смотреть. Его, Влада, все любят. Девчонки тоже. Что в этом удивительного? Вот если бы не любили – было бы странно. А так… Он вспомил жалкое Изино: «Я заболела вообще-то…» Хотела, чтобы Влад ее пожалел? Или в самом деле?.. «Может, меня послезавтра в больницу заберут…» Влад поморщился. Ему совсем не было жалко Изу; ну, почти совсем. Зато он знал, что совесть надо успокоить. Принести ей маленькую жертву, тогда она не будет возмущаться, если Изу действительно куда-то там заберут. – Как насчет позавтракать? – спросила мама. – Я не хочу есть, – сказал Влад. – Вернусь через час. – Опять девочки? – удивилась мама. – Ну-ну… (Мама всерьез была уверена, что Влад пользуется у девочек колоссальным успехом. Этому заблуждению способствовали и звонки приболевших Владовых одноклассниц, которые, провалявшись пару дней дома с простудой или гриппом, обязательно звонили Владу и требовали – буквально требовали! – чтобы им принесли домашнее задание и помогли сделать уроки. Правда, пацаны в таких случаях тоже звонили… Хорошо, что по весне болезней в классе стало меньше). * * * Родители Изы были дома. Влад видел ее отца впервые, а мать второй или третий раз. Они долго держали Влада на пороге. Оба неважно выглядели; у матери были воспаленные блестящие глаза, Владу сразу же стало жаль ее – куда жальче, чем Изу. Сперва Владу сказали, что девочка тяжело больна и никакого свидания не будет. Но потом в глубине квартиры послышался Изин голос – громкий, взвинченный; через минуту мать выдала Владу растоптанные домашние тапки и велела следовать за собой. В Изиной спальне Влад никогда прежде не бывал. Стены были оклеены афишами каких-то концертов; сама Иза, очень бледная и как будто помельчавшая, сидела в подушках на широкой постели. – Влад! Ее губы сами собой разъехались, улыбка получилась радостная и одновременно жалкая. – Ты… привет! Заходи! Он стоял столбом, не зная, куда девать руки, ноги, куда девать растоптанные тапочки, на его небольших ногах подобные лыжам, пытаясь сообразить, какие же обстоятельства загнали его внутрь этой донельзя фальшивой сцены: чьи-то папа, мама, больная девочка в постели, почему-то счастливая девочка… На бледном Изином лице волной, взрывом проступал румянец. * * * На другой день она выздоровела. Врачи списали странную хворь на прихоти растущего организма. Влад нашел в себе великодушие не попрекать Изу тем случаем в сквере; их встречи возобновились, но это были уже другие встречи. Они больше не играли ни в шахматы, ни в карты. Зато они целовались. Иза не сразу поняла прелесть этого занятия. Она была домашняя девочка, отличница, и ее познания в искусстве поцелуев были в основном теоретические; впрочем, она была человек настойчивый, привыкший добиваться результата через «не хочу», она орудовала губами и языком, как дорожный рабочий орудует молотком и лопатой, и в конце концов научилась-таки находить в поцелуях некоторую приятность… Что до Влада, то он просто сходил с ума. Эти поцелуи снились ему по ночам, и он ворочался, сбивая простыни в узенький жгут; перед глазами его сплошной кинолентой вертелись цветные сны. Он был, наверное, счастлив – неделю, может быть, две… Он даже хотел показать ей свою тетрадку в желтой обложке. Не ту, где было про «пришельцев и роботов» – детские штучки он давно забросил… Нет, другую, там было про парня, у которого было одиннадцать пальцев на руках, и так получалось, что у него постоянно что-то в жизни было лишнее. И время от времени к нему приходил человек в черных очках и предлагал выбирать: что лишнее? Какая вещь? Какой друг? Владу самому было страшно писать про такое. Маме он не решался показывать – стеснялся; а вот Изе едва не показал. Даже принес однажды желтую тетрадку к Изе домой – но в последний момент дрогнул, испугался… И слава Богу, что удержался. Не миновать бы насмешек, потому что Изина любовь понемногу стала прорастать прежним раздражением. Она по-прежнему стеснялась Влада. Она никогда не приходила к нему сама, первая. Время от времени Влад ловил на себе вопросительный взгляд: ну что я в нем нашла? Ну что я, умная, красивая, взрослая, нашла в этом карапузе, бесцветном, никаком?! Подумаешь – умеет целоваться… |