Онлайн книга «Аркадий и Борис Стругацкие. Собрание сочинений. Том 4. 1964-1966»
|
– Не буду, – сказал Леонид Андреевич. Турнен посмотрел на него. – Я надеюсь, вы не обиделись? – Ну что вы, Тойво… – А вы тоже не любите охоту? – Терпеть я ее не могу. Турнен опустил глаза. – Что бы вы делали на моем месте? – спросил он. – На вашем месте? Ну что бы я делал… Ходил бы за женой по лесу и носил бы ее… этот… ружье… и разные огнеприпасы. – А вам не кажется, что это было бы глупо? – Зато спокойно. Мне нравится, когда спокойно. Турнен поджал губы и покачал головой. – Она не выносит, когда я таскаюсь следом. Она раздражается, нервничает, все время промахивается. И егеря злятся… Так что я предпочитаю оставаться. В конце концов, можно представить себе, что это даже полезно… Здоровое волнение, этакое взбадривание… – Действительно, – сказал Леонид Андреевич, – как это мне сразу не пришло в голову? Все эти наши страхи – просто нормальная функция застоявшегося воображения… Ведь что такое этот лес? А? – Да, – сказал Турнен. – Что он, собственно, такое? – Ну, тахорги… Ну, туман, который, правда, не туман… Смешно! – Какие-то там блуждающие болота, – проговорил Турнен, усмехаясь. – Насекомые! – сказал Леонид Андреевич и поднял палец. – Вот насекомые – это действительно неприятно. – Ну, разве что насекомые… – Да. Так что, я думаю, мы совершенно напрасно беспокоимся. – Слушайте, Горбовский, – сказал Турнен, – почему-то, когда я разговариваю с вами, мне всегда кажется, что вы надо мною издеваетесь. Леонид Андреевич поднял брови. – Странно, – сказал он. – Честное слово, я действительно думаю, что мы с вами напрасно беспокоимся. Они помолчали. – Я беспокоюсь о своей жене, – сказал Турнен. – А вот о чем беспокоитесь вы, Горбовский? – Я? Кто вам сказал, что я беспокоюсь? – Вы все время говорите «мы с вами»… – А-а… Ну, это просто… Вы только не подумайте, что я тоже беспокоюсь за вашу жену. Если бы вы видели, как она на двести шагов… – Я видел, – сказал Турнен. – И я тоже видел. Поэтому я нисколько за нее не беспокоюсь. Он замолчал. Турнен подождал немного и спросил: – Все? – Что – все? – Больше вы ничего мне не скажете? – Н-ничего. – Тогда пойдемте завтракать, – сказал Турнен, поднимаясь. Леонид Андреевич тоже поднялся и запрыгал на одной ноге, натягивая шлепанец. – Ох, – сказал Турнен. – Да отойдите же вы от края! – Уже все, – сказал Леонид Андреевич, притопывая. – Сейчас отойду. Он последний раз посмотрел на лес, на плоские пористые пласты его у самого горизонта, на его застывшее грозовое кипение, на липкую паутину тумана в тени утеса. – Хотите бросить камушек? – сказал он, не оборачиваясь. – Что? – Бросьте туда камушек. – Зачем? – Я хочу посмотреть. Турнен открыл рот, но ничего не сказал. Он подобрал камень и, размахнувшись, швырнул его в пропасть. Потом он поглядел на Горбовского. – Я еще мог бы напомнить вам, – сказал Леонид Андреевич, – что с нею Вадим Сартаков, а это самый опытный егерь на базе. Турнен все смотрел на него. – А ищейку настраивал сам Поль, а это значит… – Все это я помню, – сказал Турнен. – Я спрашивал вас совсем не об этом. – Правда? – сказал Горбовский. – Значит, я вас неправильно понял. Алик Кутнов пил томатный сок, держа стакан двумя толстыми красными пальцами. На месте Риты почему-то расположился тот молодой человек с громким голосом, что прибыл вчера на спортивном корабле, и Турнен сидел, нахохлившись, не поднимая глаз от своей тарелки, и резал на тарелке кусочек сухого хлеба – пополам и еще раз пополам, и еще раз пополам… – Или, например, Ларни, – сказал Алик, взбалтывая в стакане остатки сока. – Он видел треугольный пруд, в котором купались русалки. – Русалки! – сказал новичок с восторгом. – Превосходно! – Да-да, самые обыкновенные русалки. Вы не смейтесь, Марио. Я же вам говорю, что наш лес немножечко не похож на ваши сады. Русалки были зеленые и необычайно красивые, они плескались в воде… Только у Ларни не было времени ими заниматься, у него истекал срок биоблокады, но он говорит, что запомнил их смех на всю жизнь. Он говорит, что это было как громкий комариный звон. – А может быть, это и был комариный звон? – предположил Марио. – У нас все может быть, – сказал Алик. – И может быть, биоблокада к тому времени у него уже ослабела? – Может быть, – охотно согласился Алик. – Он вернулся совсем больной. Но вот, скажем, скачущие деревья я видел сам и неоднократно. Это выглядит так. Огромное дерево срывается с места и перепрыгивает шагов на двадцать. – И не падает при этом? – Один раз упало, но сейчас же поднялось, – сказал Алик. – Великолепно! Вы просто прелесть! Ну а зачем же они скачут? – Этого, к сожалению, никто не знает. О деревьях в нашем лесу вообще мало что известно. Одни деревья скачут, другие деревья плюют в прохожего едким соком пополам с семенами, третьи еще что-нибудь… Вот в километре от Базы есть, например, такое дерево. Я, например, остаюсь возле него, а вы отправляетесь точно на восток и в трех километрах трехстах семидесяти двух метрах находите второе такое же дерево. И вот когда я режу ножом свое дерево, ваше дерево вздрагивает и начинает топорщиться. Вот так. – Алик показал руками, как топорщится дерево. – Понимаю! – воскликнул Марио. – Они растут из одного корня. – Нет, – сказал Алик, – просто они чувствуют друг друга на расстоянии. Фитотелепатия. Слыхали? – А как же, – сказал Марио. – Да, – сказал Алик лениво, – кто об этом не слыхал… Но вот чего вы, наверное, не слыхали, так это что в лесу есть еще люди, кроме нас. Их видел Курода. Он искал Сидорова и видел, как они прошли в тумане. Маленькие и чешуйчатые, как ящеры. – У него тоже кончалась биоблокада? – Нет, просто он любит приврать. Не то что я, скажем, или вы. Правда, Тойво? – Нет, – сказал Турнен, не поднимая глаз. – Вранья вообще не бывает. Все, что выдумано, – возможно. – В том числе и русалки? – спросил Марио. Видимо, он подумал, что его мрачный сосед тоже наконец решил пошутить. Турнен посмотрел на него. По лицу его было видно, что шутить он не собирается. |