Онлайн книга «Пролетариат»
|
Узбек посмотрел ему вслед, заскочил в стекляшку, надел зимнюю куртку и побежал за ним. В камеру Узбек заскочил как раз в тот момент, когда Толстолобик, двумя руками взяв лом, резко опустил его вниз, будто хотел пробить корку льда. Со звонким и звенящим ударом металла о металл лом вырвало из рук Толстолобика и швырнуло в сторону лежащего на сетке слесаря. Ни Узбек, ни Толстолобик, ни кто-то из стоящих рядом слесарей не успели даже вскрикнуть, когда одним концом лом угодил по ноге, а другим – по голове лежащего. Тот так же, не успев издать ни звука, потерял сознание. На какое-то мгновение все оцепенели и молча смотрели на тело. Первым пришёл в себя Узбек: – Толстолобый, ёб твою, сообщи по рации мастеру! Пусть скорую и спасателей вызывает. Сам же он, оглядевшись, выскочил из камеры и через несколько секунд вернулся с ещё одной доской. Затем он спустился к самому вентилятору и аккуратно положил доску на лопасти, придерживая её за один конец. Лопасти били по доске, но, нажимая на неё, Узбек понемногу замедлял их вращение. В это время Толстолобик сбивчиво рассказывал по рации мастеру смены о том, что произошло. Когда вентилятор полностью остановился, а лопасти заблокировали, Узбек спрыгнул на сетку к лежащему без сознания слесарю. Из рассечённого лба текла кровь. Штанина на ноге в месте удара также была мокрая от крови. Кровь капала через сетку вниз, и капли тут же сносило в сторону потоками воздуха от других вентиляторов. Узбек прощупал сонную артерию и облегчённо крикнул: – Живой! Он несколько раз хлёстко ударил слесаря по щекам. Не сразу, но понемногу слесарь пришёл в себя и сразу же что-то нечленораздельно замычал. – Как тебя звать, помнишь? – Серёга… – Где находишься, знаешь? – На заводе этом ебучем! Чё, остановили наконец это хуйню? – Ну кукушку вроде не стрясло, – устало улыбнулся Узбек. – Хули встали? – крикнул он слесарям. – Пиздуйте вниз – скорую встречать! Толстолобый, сгоняй в будку, принеси воды! – Я это, так получилось… – Пиздуй в будку! Потом извиняться будешь! Толстолобик убежал вслед за слесарями. – Да нахуя скорая? Нормально всё! – неуверенно сказал Серёга и попытался подняться, но сразу с криком упал. – Не шевелись, нахуй! – придержал его Узбек. – У тебя перелом, по ходу. Узбек аккуратно приподнял штанину, она была насквозь мокрая от крови. «И, по ходу, открытый», – подумал Узбек. Но делать было нечего, нужно было остановить кровотечение. Узбек взялся двумя руками за край штанины и с силой дернул в стороны. Серёга застонал. – Терпи, хули! Атаманом будешь! – Угу, – вскрикнул Серёга. Узбек разорвал штанину до колена. Под штанами были зеленые кальсоны, ставшие теперь грязно-бордового цвета из-за пропитавшей их крови. Здесь уже было видно, что нога загнута как-то совершенно немыслимо там, где ей вообще не положено сгибаться, а сантиметров на десять ниже колена из-под мокрой ткани явно выпирала кость. Узбек сглотнул, штанину кальсон он поднимать не стал. Вместо этого разорванной штаниной робы он перетянул ногу чуть ниже колена и покрепче затянул. Прибежал Толстолобик с бутылкой воды. Узбек забрал бутылку и дал Серёге. – Скорой не видал? – спросил Узбек. – Нет. Сегодня ж выходной, мы заебёмся ждать. – У нас-то должна хоть фельдшер дежурить. Через несколько минут в камеру вбежал слесарь, за ним следом, тяжело дыша, шла фельдшер. Она была уже в годах, но за всё время работы на заводе ей не приходилось сталкиваться ни с чем, кроме простуды и высокой температуры. Посмотрев сверху на лежащего внизу человека, она охнула. – Живой? – Живой. Перелом ноги. Похоже, открытый. – Ой! Кровь остановили? – Жгут наложил, минут десять назад. – Я ж тут не подлезу. Спасателей вызвали? – Да, скоро должны быть. Снаружи послышался звук подъезжающих машин. В камеру вбежал мастер смены. – Что у вас тут? – на ходу спросил он, спускаясь к Узбеку. – Ух, нихуя себе! – Вот-вот. Открытый перелом и по чайнику прилетело. – Лопастью, что ли? – Если б лопастью, его бы по всей камере размолотило. Нет, ломом. – Чем? – Ломом. Потом расскажу. – Да уж, расскажешь. Там вроде спасатели и скорая приехали. В камеру ввалились сразу несколько человек и сразу стали спускаться к ним. – Живой? – Да. Открытый перелом ноги. Жгут – пятнадцать минут назад. По голове тоже прилетело. Не знаю, что там. В сознании, соображает вроде нормально. – Что случилось-то? – Под вентилятор попал. Старший спасатель глянул на вентилятор и присвистнул: – Нихуя себе! Повезло, что живой остался. – Это точно, – сказал Узбек и глянул на Толстолобика. Толстолобик стоял с лицом белее снега и, не отрываясь, смотрел на лежащего слесаря. – Ладно, надо его отсюда спустить. Из-за спины спасателей возникли складные носилки. Несмотря на аккуратность, с которой спасатели перекладывали слесаря на носилки, он вскрикивал и постанывал от боли. Ко всему прочему он был под два метра ростом, и его ноги свисали с носилок. Кое-как его подняли на балкон. Фельдшер подошла, чтобы осмотреть перелом. Когда она аккуратно задрала штанину кальсон, то увидела торчащий из-под разорванной кожи серый осколок кости, залитый кровью. С еле слышным не то стоном, не то вздохом пожилая женщина медленно и плавно, как будто она была в воде, упала в обморок. – Вот так нахуй, – усмехнулся старший спасатель. Носилки пронесли немного дальше, старший подошёл к фельдшерице, присел на корточки, немного потряс её. Она медленно пришла в себя. Её взгляд не сразу, но сфокусировался на сидящем перед ней спасателе. – Ну что, мать, пришла в себя? – Ой, а я отключилась? Тьфу, чтоб тебя! – медленно поднимаясь, бормотала она. – Ну что, как спускать-то будем? Тут вроде лебёдка есть, может, ей зацепим? – Надо схему на неё собрать, щас электрика вызову. – Это долго. Ладно, ребят, давайте по лестнице попробуем. Спасатели, держа носилки, двинулись вдоль по балкону в сторону лестницы. Лестница была крутовата и не очень удобна, но и спасатели были опытные. Медленно, но верно носилки спустили вниз. Там, под балконом вакуум-вытяжки, уже стояла приехавшая из города машина скорой помощи. Рядом стояла местная «буханка» из заводского здравпункта. Чуть в стороне тарахтел жёлтый с красными полосками пазик спасателей. Раненого слесаря переложили на носилки и погрузили в скорую. Машины стали разъезжаться. Толстолобик смотрел с балкона на снег. Ещё недавно такой чистый, сейчас он был испещрён следами от машин и людей. Тонкие полосы от колёс «буханки», широкие – от «пазика», и целая россыпь людских. Все они сходились на вытоптанной поляне под самым балконом. От лестницы к этой поляне тянулась тонкая красная ниточка. На плечо Толстолобика легла рука мастера смены, он вздрогнул. |