Книга Джек-потрошитель с Крещатика, страница 68 – Лада Лузина

— По-любому, мы выяснили, что ее первая отмычка — Рябиновка. Наливкой Мистрисс угощала и нас, когда признала тебя и меня перспективными разведчицами Провалов. Рябиновкой напоила за день и его… помнишь сладкий такой запах? Он мне сразу показался знакомым. Так же пахло от Врубеля.

— А вторая отмычка — слово «провал»? — вопросительно произнесла Акнир. — Как-то все чересчур примитивно… однако, возможно. Бобо, — окликнула она буфетчика, ловко нарезавшего для Даши большими кусками вкуснейшую розовую колбасу. — Миссис Фей Эббот уже в цирке?

Арап молча кивнул.

— Пойдем, — поднялась Акнирам.

— Здрасьте, а мой бутерброд?

— Поедим позже.

— Побойся ты Бога, — взвизгнула Даша, специально поминая при ведьме Всевышнего, — тебе же сказали, мы уже целых два дня ничего не ели!

У входа в уборную магини со скучающим видом стояли два стража в почти одинаковых котелках, клетчатых брюках и пиджаках.

— Нам нужно срочно увидеть Мистрисс! — заявила им Акнирам.

— Вы дочь Мистрисс Фей? — ленивым басом уточнил левый охранник с увесистым брюшком и вторым подбородком.

— А что?

— Прочих пущать к ним не велено, — сказал простуженным фальцетом второй. — Госпожа Фей проходит сейчас медицинские процедуры интимного свойства.

— Тогда считайте, что она меня только что удочерила!

Акнир громко хлопнула в ладоши, Чуб вздрогнула — два клетчатых детины одновременно закатили глаза и с грохотом повалились на пол, как две пустые колонны.

— Ты радуешь меня все больше и больше! — восхитилась Землепотрясная Даша.

Но веда лишь шикнула на нее и бесшумно отворила двери в уборную Мистрисс.

Происходящие внутри процедуры и правда не предназначались для посторонних глаз и ушей.

Некромантка стояла спиной к ним в центре комнаты, вместо кокетливого халата на ней был синий магический балахон с капюшоном, расшитый золотыми знаками Аида и Персефоны. Голова магини была запрокинута, рот страдальчески открыт, руки согнуты в локтях, пальцы конвульсивно сжаты, все ее тело содрогались от истеричных рыданий — но голоса не было, из-под капюшона выходили не крики, а черные сгустки дыма…

А еще мгновение спустя они поняли, что Мистрисс не выпускает дым, она глотает его, втягивает его под капюшон как дракон.

Из груди магини вырвался длинный страдальческий хрип. Мистрисс сбросила с себя балахон, и они увидели ее обнаженное худое поджарое тело, увидели ее руки без перчаток и митенок — вся ее кожа, как скрижали, была исписана татуировками, узор покрывал кисти рук, запястья и плечи, спину, ягодицы, ноги — неизвестные им письмена переплетались с цветами из сада забвения и рощи прозрений, одолень-трава, преодолевающая любые преграды, смешивалась с разрыв-травой, отпирающей любые замки, русалочьи птицы-сирины сидели на ветках рядом с птицами феникс… и все это сейчас тряслось, ходило ходуном, казалось кто-то пытается скрутить и вывернуть ее тонкие руки, согнуть ее тело в кольцо, связать в узел.

Мистрисс застыла, последний клочок черного дыма исчез, и она быстро опустила руки в хрустальную чашу с водой, подошла к зеркалу, привычным жестом нарисовала у себя на лбу крестообразный знак и увидела в зеркальном стекле их отражение.

Оглянулась — худое, немолодое лисье лицо ее сделалось страшным, глаза-бездны извергли молнии:

— Воровки! Вы украли мой рисунок…

Она снова набросила на себя синий магический плащ, укрывшись в его непроглядную тьму. А из-под полы плаща взрывом вырвались серые клубы дыма, разорвавшиеся на сотни темно-серых комочков, и только теперь Даша смогла представить, сколько душ находится в этой комнате. Взлетев вверх, они скопились под потолком, подобные сотням копошащихся крыс… Серые крысы сбились в стаи, готовые к нападению.

Акнир резко подняла руку, выставив пальцы как когти:

— Жалкая некромантка, ты знаешь, кто я? Я — дочь Киевицы! Я — чароплетка! Бесиха!

Даша звонко ударила ладонью о ладонь, неприкрыто аплодируя «младшей сестре». Давно бы так! Хватит уже притворяться белой болонкой.

Акнирам махнула руками, посылая своих невидимых бесов на войну с падшими душами, и богатая восточная комната заходила ходуном. Бронзовые лампы «Алладина» на золотых тонких цепочках закрутились, как мельницы. Прозрачную серебристую занавеску сорвало с петель. Упала спиртовка и жардиньерка с эмалированной чашей. Став на ребро, круглый стол покатился к двери…

Мистрисс вмиг постарела на десять лет — ее щеки втянулись, запали темными провалами, скулы истончились.

И Чуб показалось, что от возникшего напряжения сейчас взлетит потолок и сам полукруглый деревянный цирк взлетит, как купол огромного парашюта, поднимется над Думской площадью и зависнет в воздухе, зацепившись за меч архангела Михаила на шпиле.

Спрятанная в Акнирам сила была огромной, невиданной — и, говоря откровенно, тем, кто не видел ее никогда, повезло больше, чем видевшим.

Выпрямив пальцы, Акнир отбросила дымную завесу.

Испуганные души Мистрисс запищали, как крысы, разбегаясь и прячась по углам.

— Не трогай их… не обижай моих детей, — попросила магиня, без раболепства, спокойно признавая превосходство противницы. — Назови свое имя.

— Моя имя останется мне.

— Чего ты хочешь от меня? — Мистрисс устало склонила белокурую голову.

— Мое дело останется только моим. Мне нужна только помощь. Этот рисунок может помочь и мне, и тебе. Мы почти нашли нужный Провал. Мы были в нем! И мы знаем теперь твою тайну… — Чуб увидела чистокровную дочь Киевицы, которой больше не нужен маскарад, и отметила, что удушливый, унизительный, подчиняющий все ее тело страх перед Мистрисс исчез, как только Акнир взяла над ней верх — ведьма точно закрыла Дашу собой, как стеной. — Ты хочешь не просто узнать свою судьбу, ты жаждешь попасть в будущее! — сказала юная веда.

Усталое лицо Мистрисс стало надменным:

— Вы, киевские, были смешны, предлагали мне гадуницу. Всем ведомо, что лучшие гадуницы на свете — мы, некроманты. Потому что в отличие и от слепых, и от ведающих, мои Ангелы бездны могут попасть в грядущее. И рассказать о нем мне.

— И что ты желаешь изменить в грядущем?

— Я узнала, как и когда погибнет единственный человек, которого я люблю.

— Ты хочешь спасти его?

— Вряд ли это возможно, — печально сказала она. — Но я хочу, чтобы его душа не попала в ад, чтобы она осталась со мной… для этого мне нужно оказаться там хоть на миг.

— Твое желание нетрудно понять, — кивнула Акнир.

— Совсем не трудно, — поддакнула Даша. — Мне и самой нужно «vele», по той же самой причине… я не хочу попасть в ад. Так вы отдадите заклятие нам?