Книга Некрасавица и чудовище, страница 63 – Анна Бруша

Принц покачал головой.

— Есть в этом месте что-то особенное.

— Ладно, тебе виднее. Итак, — принц стал серьезным, а тон его деловым, — ты ждешь их сегодня?

— Да.

— Хорошо. Очень хорошо. Но, может, все-таки лучше подстраховаться…

— Нет, они почувствуют.

Мужчины удалились в одну из черных башен, и дальнейший разговор мне не удалось подслушать.

Я взбежала по лестнице и захлопнула дверь. Не знаю, откуда взялось столько сил, но я навалилась на тяжелый сундук мага и придвинула его к двери. Все еще тяжело дыша, бросилась к окну и увидела, что принц идет в сторону портала. Вот он дружески машет рукой Морану и исчезает. И тот снова накидывает защитную сеть из щупалец.

В страшном волнении я заметалась по комнате. Быть съеденной — что за ужасная судьба! Но зачем тогда он показывал замок и говорил, что мне нужна одежда? Еде не нужна одежда.

Я приказала себе успокоиться. Нет, возможно, маг не собирается меня жарить, но если у них здесь такие порядки… Когда в пансионе нам говорили о Темных, почему об этом не рассказывали? Это придало бы моей руке с кинжалом больше решительности.

Я уставилась на сундук. Хм… похоже, я сама заперла себя в ловушке. Может, наоборот, следовало бежать из замка.

Дверная ручка задергалась.

— Магда?

Ручка задергалась сильнее.

— Открой.

Судя по звукам, маг навалился на дверь плечом.

Я молчала. Деться было некуда.

— Не стой под дверью, — предупредил Моран, — я захожу.

Да, пытаться забаррикадировать дверь от того, кто всю ночь перемещал по воздуху громадные валуны, — чистейшая глупость.

Сундук отлетел в сторону.

— И что случилось? — поинтересовался мужчина, переступая порог. На губах играла саркастическая улыбка. — Ты опять у стены и бледнее мела. Что тебя так испугало? Пойдем поедим, и расскажешь.

Тут я не выдержала:

— Не-е-е-ет! Не ешь меня!

Брови мага удивленно взлетели вверх:

— М-м-м…

— Не надо меня жарить! — выкрикнула я.

В его глазах появилось понимание.

— Ты подслушивала!

А потом Моран расхохотался. Он так сильно смеялся, что ему пришлось ухватиться за дверной косяк.

— Ты очень хорошо говоришь на темном наречии, Магда. Но, конечно, знаешь не все… — Его снова одолел приступ веселости. — Принц использовал весьма просторечное выражение. Которое означает…

Моран объяснил.

Я почувствовала, что покраснело не просто лицо, а вся голова, даже у корней волос.

— Но я тебе уже дал свое слово.

Мне стало мучительно стыдно.

— Пришла пора обсудить правила твоего пребывания в моем замке… И лучше всего это сделать за обедом.

Мы спустились в холл. Я не заметила вчера, но на первом этаже за лестницей пряталась синяя дверца, которая вела в кухню. Чтобы туда зайти, Морану пришлось сильно согнуться.

Как странно. Помещение оказалось большим и никак не могло быть частью башни.

Я огляделась. Сейчас здесь царило запустение, но стены сохранили следы росписи и мозаики, изображающие сцены охоты и горы дичи, рыбы и разных плодов. Пустовавшие крюки напоминали о целой батарее сковородок, кастрюль и прочей утвари, которая исправно кормила гарнизон. Часть стульев была сломана — ножки и спинки валялись отдельно. В углу возвышались груды осколков. Как будто кто-то целенаправленно бросал тарелки и чашки в стену.

Лучше всего сохранились каменный стол и закопченный сверх всякой меры очаг. Сейчас в нем потрескивало ровное зеленое пламя, булькал пузатый котелок, распространяя запах слегка подгоревшей пшенной каши.

Тут я ощутила сильный голод. Знакомый аромат словно вернул меня в стены пансиона. Рот наполнился слюной.

Моран втянул носом воздух.

— Всегда подгорает, — недовольно сказал он, с отвращением глядя на котелок. — И готовит всегда одно и то же.

Но лично я была очень рада каше.

— Может, подгорает от того, что это черная магия, — брякнула я и сжалась.

Моран будто не заметил моей дерзости.

— Пробовал менять чары, сам котелок — ничего не помогает. Не стой, пленница, садись.

Маг кивнул на высокий табурет, а сам направился к очагу. При его приближении зеленое пламя съежилось, а затем и вовсе погасло. Дно котелка звякнуло о каменную столешницу.

Несколько мгновений я собиралась с силами и все-таки выпалила вопрос, который меня мучил:

— Принц ничего не говорил про принцессу Клеа?

— Когда хочешь что-то спросить, можешь обращаться ко мне по имени, — сказал маг и зачерпнул ложку каши.

— Моран, принц ничего не говорил о Клеа? — повторила я.

— Она жива, — откликнулся Моран. — Поешь, Магда.

— А…

Маг выразительно постучал ложкой по котелку, и я замолчала. Поняла, что дальнейшие расспросы не дадут результатов.

К моему стыду, волнение о судьбе принцессы не отразились на моем аппетите. Да и каша получилась отличная. Горячая, сытная, с кусочками печеных яблок. Может, она и подгорела где-то у самого дна, но на вкусе это совершенно не сказалось. Зря Моран ругал свой котелок. Нужно быть благодарным магии, которая может варить кашу из ничего в любое время.

А морт’аэн ел и морщился. Наконец он отставил тарелку и отложил ложку. И я почувствовала: вот сейчас маг скажет что-то важное.

Моран прислонился плечом к стене. Под его слишком внимательным взглядом сидеть было неуютно.

— Скажи мне, Магда… Ты же благородная светлая дама. Должна знать, как управляться с хозяйством замка?

Вопрос меня удивил. Конечно, в пансионе, помимо рукоделия и магии, мы учились вести книги расходов и доходов, постигали тонкости этикета, то, как следует организовать званый обед, как отпускать продукты и следить за тем, чтобы их не крали слуги. При этом сами учились готовить. Как любила повторять матушка: «Кто знает, что вам пригодится в жизни. Я не требую от вас чего-то невероятного, но приготовить простой обед из четырех блюд должна уметь каждая».

Однако с уверенностью сказать, что я могу вести хозяйство замка? Не знаю. Замок — это не пустое место. В нем есть своя жизнь, слуги, устоявшиеся порядки, чаще — старшая хозяйка дома, например свекровь. И уже в этот мир попадает молодая жена. Жена… Но ведь я ему никакая не жена!

Размышления грозили свернуть в дебри еще большей неопределенности.

«Слушай внимательно! — любила повторять матушка. — Часто в вопросе кроется половина ответа».