Онлайн книга «Призрак черного озера»
|
На этот раз Василий всерьез рассердился. Не слушая возражений, он толкнул калитку и вошел на участок. — Как ты хочешь, а мы с тобой поговорим! — произнес он вполголоса и подошел к крыльцу. Рассохшееся крыльцо громко заскрипело под его ногами. Василий взялся за ручку двери и громко заявил: — Мы с вами все-таки поговорим! Дело слишком серьезное… — Проваливай! — снова хрипло выкрикнули из-за двери. — И не подумаю! — Василий одной рукой открыл дверь, а другой на всякий случай взялся за кобуру. Это придало ему решимости и уверенности в своих силах. Войдя в сени, он споткнулся о ржавое ведро. Ведро с чудовищным грохотом покатилось по полу. В ответ на этот шум из комнаты снова проорали: — Проваливай! — Да что ты все заладил — проваливай, проваливай! — пробормотал Василий и вошел в комнату. В это же мгновение что-то ударило его по лицу. Василий попятился, инстинктивно заслоняя лицо рукой, и, выдернув из кобуры табельное оружие, громко крикнул: — Стоять на месте! Руки вверх! В ответ ему раздалось все то же слово: — Проваливай! Участковый уставился туда, откуда раздавался этот хриплый крик… и удивленно заморгал: прямо перед ним, раскачиваясь на старенькой люстре, сидел небольшой ярко-зеленый попугай. Попугай склонил голову набок, приподнял крылья и снова хриплым, простуженным голосом выкрикнул: — Пр-роваливай! Василий рассмеялся. Он понял, что все это время именно попугай препирался с ним через дверь и он же на бреющем полете только что ткнулся в лицо. — Ну ты даешь! — проговорил участковый, убирая оружие обратно в кобуру. — А где же твой хозяин? Попугай снова повторил то же самое слово. Василий хотел было ему ответить, но тут он увидел хозяина дома. Крупный полный мужчина лет шестидесяти полулежал в старом кресле-качалке около окна. Можно было подумать, что он просто присел отдохнуть, если бы не лицо. Нижняя челюсть его отвисла, глаза остекленели, он смотрел перед собой пустым, мертвым взглядом. И еще одна деталь не вписывалась в картину мирного послеобеденного отдыха. Из груди, с левой стороны, торчала деревянная рукоятка. Вокруг этой рукоятки на клетчатой рубахе расплылось темное пятно. Совсем небольшое пятно крови. Василий сразу понял, почему оно такое маленькое: Геннадия Михайловича убили ударом в сердце. Смерть наступила практически мгновенно, поэтому кровотечения почти не было. — Ни черта себе… — проговорил участковый, стаскивая фуражку. — Вот тебе и основы безопасности жизнедеятельности! — Проваливай! — внезапно заорал попугай. — Да заткнись ты! — рассердился Уточкин. — Разорался тут… Что теперь делать-то будем? Вот уйду сейчас, а ты тут останешься. Небось жрать хочешь? Хозяин-то твой уже второй день мертвый… Конечно, Уточкин не был специалистом по судебной медицине, однако по роду службы покойников повидал немало. Так что, прикоснувшись к ледяной руке покойного, он сделал приблизительный вывод, что двое-то суток несчастный учитель ОБЖ уже провел в этом кресле-качалке. Участковый огляделся. В комнате было не то чтобы не убрано, а как-то гнусно и противно. Причем похоже, что и при жизни хозяина творилось то же самое. Попугай выжидающе смотрел на Уточкина — он уловил в его монологе хорошо знакомое слово «жрать» и теперь требовал удовлетворения. Уточкин прошел на кухню. Там было так же грязно и убого, как в комнате. Дровяная плита с давно не беленным кирпичным стояком, стол с рваной засаленной клеенкой и обшарпанный шкафчик, висевший криво, на одной петле. Уточкин раскрыл шкафчик. Ничего интересного. Щербатые тарелки, мутные граненые стаканы. Бедность и убожество. А, вот это уже интересно. В углу стояла початая бутылка дорогого коньяка. Ну надо же, а завуч говорила, что специалист по ОБЖ капли в рот не берет, просто образец трезвости. А он, видать, не дурак выпить, только отчего-то это скрывал. Только… Василий почесал в затылке. Только с чего бы это ему покупать такой дорогой коньяк? И с каких доходов? Василий осторожно прихватил бутылку носовым платком. Так-так… разлито в Петербурге… Это наводит на мысль… Только какую, уточнять не хотелось. На верхней полке нашелся пакет с семечками. Уточкин высыпал их прямо на стол. Попугай тут же спикировал сверху и принялся жадно клевать. Напоследок участковый еще раз оглядел кухню и заметил в углу картонную коробку со всяким бумажным сором, который используют на растопку. Коробка была полнехонька, потому что сейчас лето и плиту давно не топили. Василий перебрал бумажный мусор, попугай оторвался от своих семечек и поглядел на него с удивлением. Старые газеты, промасленная бумага, воняющая рыбой, листки с каракулями учеников и пометками красной ручкой — чтобы добро не пропадало, покойник таскал домой контрольные работы. Фантики от дешевых конфет. Вот мелькнуло что-то яркое. Ага, картонная упаковка от лекарства. Иностранное лекарство, так что не понять, от какой оно болезни. Цена на упаковке стоит немалая. Что ж, для себя, любимого, никаких денег не жалко. У кого они есть, конечно. Что-то подсказывало Уточкину, что у хозяина этого дома деньги не водились. Он спрятал упаковку в карман и понял, что пора уходить. Попугай вдруг спикировал ему на плечо. — Ох, тебя-то куда девать! — спохватился Василий. — Ведь милиция приедет, выпустят тебя ненароком, а к нашему климату ты непривычный, замерзнешь с первыми холодами. — Проваливай, — нежно сказал попугай. Уточкин нашел в сенях старую погнутую клетку, кое-как выправил прутья и засунул туда попугая. — Отнесу тебя одному юному натуралисту, Коле Дудочкину. Он птичек любит… Барон ехал впереди, вглядываясь в сгущающуюся темноту. Оценив потери, он понял главное: они не выдержат еще одной схватки. Значит, если он хочет выполнить приказ императора, нужно как можно скорее избавиться от трофеев. Дорога, по которой двигался отряд, становилась все у´же. Лес по сторонам ее сдвигался, словно затягивая французов в свою мрачную глубину. Скоро дорога стала настолько узкой, что по ней едва могли пройти повозки с трофеями. Сзади, совсем близко, снова послышался волчий вой. Теперь в нем слышалось мрачное удовлетворение. Невольно вздрогнув, фон Армист понял, что хищники пируют на поляне недавнего боя. Что делать… такова война. Одно только в этом хорошо: если на той поляне хозяйничают волки — значит, там еще нет партизан, значит, они еще не идут по следу отряда… Дорога, точнее, тропа сделала поворот, и барон увидел слева от нее круглое лесное озеро. Темная вода была совершенно неподвижна, но в ней не отражались окружавшие озеро мрачные ели. Казалось, не вода, а черная непрозрачная кровь заполняет до краев эту глубокую впадину. |