Онлайн книга «Балканский рубеж»
И мысли Шаталова возвращались к Ясне. Окрестности города Глоговац, автономный край Косово, Югославия Июнь 1999 года Перекошенное колесико на ножке кровати с грохотом и лязгом восьмерило по кафелю. Ясна катила кровать по коридору. После очередного вывоза пациентов госпиталь совсем обезлюдел. В хирургии и в гнойном еще оставались около тридцати лежачих. «Особую» палату пока тоже не освободили – ходили слухи, что тюремные машины вот-вот должны прийти чуть ли не из Белграда. Длинный коридор со времен апрельского наплыва раненых остался заставлен дополнительными койками. В мае персонал сократился втрое. Было понятно, что скоро от военного госпиталя останутся только стены и табличка. Ясна закатила кровать в рекреацию поближе ко входу в подвал. Здесь уже стояли по отдельности сетки, передние и задние спинки. Ясна завалила кровать набок, достала из кармана халата молоток. Сильными, но аккуратными ударами по железному каркасу выбила панцирную сетку из скоб на спинке и изголовье. Расставила все по местам и направилась за следующей кроватью. Минуту назад в коридоре никого не было, а теперь в проеме аварийного выхода стоял мужчина с короткой густой бородой, в надвинутой на глаза бейсболке, руки в карманах. – Завотделением теперь на втором этаже, – привычно подсказала Ясна, а потом остановилась и присмотрелась внимательнее. Мужчина улыбнулся. – Ничего себе, – растерянно сказала она. – Не знаю: по-сербски это называется «кровать» или как-то еще? – сказал Шаталов. – Давай катать кровати вместе. Ясна уже оправилась от неожиданности. Подошла к ближайшему изголовью, жестом предложила Шаталову присоединиться к процессу. Он прошел совсем рядом с ней и покатил кровать вперед. Ясна потащила следующую. Недоверчиво и радостно разглядывала затылок, плечи, спину Шаталова. – Какая убедительная галлюцинация! Он оглянулся через плечо: – Даже потрогать можно. Они завезли кровати в рекреацию. Ясна подошла к нему ближе. – Андрей… Шаталов предостерегающе поднял указательный палец: – Радо! Теперь меня зовут Радован Аджич. Полиция Глоговаца, внештатный сотрудник, спецотдел. Ясна непонимающе встряхнула головой: – Это какая-то игра? – «Зарница»! – ответил Шаталов по-русски. – Что-что? – Лучший план, какой смог реализовать. Радо – по-моему, красиво. Тебе не нравится? Ясна опрокинула кровать набок, достала молоток. – Радован… Имя как имя! Интереснее, в чем заключался план! – Одна знакомая зимой в Боснии заявила мне, что все настоящие солдаты сейчас в Косове. Ясна примерилась и с одного удара выбила первую скобу. – А ты, наверное, на службе был? Грубовато! Хоть извинилась потом? – Не помню. Наверное. Шаталов пару секунд изучал технологию, потом тоже положил кровать набок и приступил к разборке, вместо молотка используя кулак. – Не поломай. Имущество казенное, – сказала Ясна. – Я нежно! – Да? Что-то я переживаю… Шаталов выбил последний крюк, сетка и спинки разлетелись в разные стороны с раскатистым грохотом. Шаталов изучил картину разрушений, почесал затылок: – Хм… Что по этому поводу скажет Красный Крест? Ясна аккуратно отставила изголовье к стене. – Не будет поднимать шумиху. Просто переведет сотрудника на другой участок. – На сборку? – предположил Шаталов. Ясна засмеялась: – В подвал. Обоим хотелось сказать друг другу так много, что задача казалась непреодолимой. За железной дверью лестница уходила в непроглядную темноту. Шаталов спустился на несколько ступеней, щелкнул кнопкой карманного фонарика. – Судя по всему, тебя тоже перевели на другой участок? В грузчики? Ясна шла вслед за ним. – В штат лечебных учреждений почему-то всегда забывают включать грузчиков. Видимо, слишком надеются на санитаров. Конус света осветил пыльный подвал, заваленный по углам сломанной мебелью, коробками из-под медицинского оборудования и лекарств. Отдельно возвышалась полосатая гора сваленных кое-как матрасов. Посреди подвала стоял стол, Шаталов пристроил фонарик на него. – Вот так. Хватит нам света? – Достаточно, чтобы с лестницы не загреметь. – И где ваши санитары, кстати? – Их почти не осталось. Раненых в основном эвакуировали. Министерство обороны распределило их по большим госпиталям за пределами Косова. Вон, у стенки место есть. Отнесем туда. – Слушаюсь, господин грузчик! Ясна поднялась наверх первой. – С вашего позволения, госпожа грузчица! Она подавала Шаталову спинки кроватей по две-три штуки, он бегал вниз-вверх, составлял их у стены. Совместное дело позволяло еще какое-то время не втягиваться в разговор о личном. Оба радовались этой возможности. Но шутливый запал уже прошел. – Эвакуация – старинное слово, холодное, – сказал Шаталов. – Пахнет большой войной. – У вас страна огромная, наши беды крошечными кажутся, – ответила Ясна с верхней ступеньки. – Косово – самое сердце Сербии, место, откуда для нас все началось. И сейчас мы его теряем. Спинки кончились. Шаталов принял у нее первую панцирную сетку. – Молчишь… – сказала Ясна. – Хорошо, что не утешаешь. Терпеть не могу. Он поставил сетку к стене, обернулся. Пару секунд с замиранием сердца разглядывал ее черный силуэт на светлом фоне дверного проема. – Я вижу, что происходит. Ты сама почему еще здесь? Ясна смотрела, как он выходит к свету из подвальной полутьмы. Исчез, теперь возник из ниоткуда. – Я медсестра. Вне конфликта, и не выбираю одну сторону против другой. Здесь лежат пленные оаковцы. Сначала мы их лечим, потом их судят. Но судят потом. Сначала мы их лечим. – И? – прямой взгляд, пристальный и обеспокоенный. – Мы – капитаны на мостике, – таким же прямым взглядом встретила Шаталова Ясна. – Пока здесь лежат больные, нужно быть в госпитале. Потом – видно будет. Он взял у нее сетку, спустился вниз молча. Споткнулся о какую-то тумбочку. Поставил сетку на попа, позвал: – Подержишь? Ясна спустилась к нему, обеими руками придержала сетку с обратной стороны. Шаталов нагнулся, отставил в сторону разломанную тумбочку и еще какой-то хлам, отодвинул ногой в сторону ворох газет и целлофана, освобождая место у стены. Повернулся к Ясне. |