Онлайн книга «Балканский рубеж»
– И? – потемнел лицом Платов. – Надо пойти и забрать его. Во избежание. – Ты понимаешь, что все это может быть провокацией? Бек помотал головой. – Этот косовар, Илир, с нами для тебя аэродром держал. Хорошо держал. Вместе с Андреем. Платов нахмурился: – Как тут Шаталов очутился, лучше мне не рассказывай. Крепче спать буду. – Он в опасности, Серег. И я иду за ним. Там на месте семеро полицейских, семеро военных и трое людей Шатая. Сидят на горке, ждут сигнала, а сигнала нет. Посидят-посидят да и полезут на рожон сами. Не помочь им – итог заранее понятен. Мне бы еще твоих пацанов нескольких, посообразительнее. Дело тонкое, буром не попрешь, массой не задавишь. – Ты, Бек, вообще понимаешь, о чем просишь? – Я? Я не прошу, а предлагаю. Смотри: для югославов война вчера закончилась. Но для этой операции нашлись люди. И в полиции нашлись, и в армии. – Мы на чужой территории… – Пойдем в штатском, тихо, вежливо. Надо ребят молчаливых, и чтоб без наколок были. Никаких «За ВДВ!» и «ДМБ». – Нет, – сказал Платов. – С пониманием, – сказал Бек. – Значит, сам как-нибудь. С братушками. – У нас здесь другая задача, Ласточка! Бек направился к двери. – Ласточка работу сделала и улетела. Серег, я знаю, как тебе здесь будет сложно. Что ты себя уговариваешь-то? Обоснованное «нет», без обид. Бек вышел из комнаты, и Платов был вынужден идти за ним по коридору, чтобы не прервать разговор на полуслове. – Погоди, Бек, пойми… – Да понял я все! И Шатай наверняка бы понял, я уверен! Вслед за Беком Платов вышел на крыльцо и замер от неожиданности. Перед крыльцом стояла толпа. Рядовые, сержанты, младшие офицеры, человек двадцать. Двадцать пар глаз в темноте отражали свет окон АТБ. – Это что за сборище?! – повысил голос Платов. – Почему не по распорядку после отбоя?! Думаете, я вам здесь гауптвахту не организую? Саня Зуев, словно не заметив грома и молний в тираде Платова, шагнул вперед: – Товарищ полковник, разрешите обратиться! А Цыбуля обратился без разрешения и вообще не по уставу: – Скажите, что с Шаталовым? «Гнездо», территория под контролем ОАК Автономный край Косово, Югославия 13 июня 1999 года Уже который раз за эту долгую ночь открылась дверь желтого дома и двое оаковцев за подмышки и за ноги вынесли обнаженное мертвое тело. Сейчас – женское. Спустившись с лестницы, бросили его на землю, перехватились – каждый взялся за одну ногу, поволокли за угол к старому высохшему колодцу. Вслед за ними вышли еще двое, оба несли металлические цилиндры – тридцатилитровые контейнеры для перевозки биологических образцов. Перед крыльцом ждала порожняя тачка, они поставили контейнеры в нее. Бросили монетку. Одному досталось увозить тачку со двора, другой вернулся в здание. Оаковцы у колодца перевалили тело через невысокую стенку колодца. Первый собрался идти назад, но напарник одернул его: – Куда пошел? Доктор велел каждого пересыпать! Рядом с колодцем лежали мешки с негашеной известью. Первый оаковец чертыхнулся, поднял увесистый мешок на бортик. Вдвоем они высыпали содержимое в колодец. Напарник включил карманный фанарик, заглянул в колодец. Белая крупа покрыла сваленные на дне трупы, как снег. – Хоть бы респираторы дали, – пожаловался первый. – Вонь. И химия. – Тебе лишь бы отлынивать, – напарник выключил фонарик. Для того и нужна химия – сейчас грязно, зато потом чисто. Доктор не дурак. * * * Самолет фонда «От сердец к сердцам» был собран в грузопассажирской комплектации. Внутри длинной трубы фюзеляжа всю заднюю часть занимал грузовой отсек, а спереди, сразу за пилотской кабиной, стояли четыре пары кресел. В одном из них развалился второй пилот, уткнувшись в игровую приставку. Скрипнул трап, в салон вошел албанец в военной форме с контейнером в руках. Что-то спросил на своем языке. Второй пилот поставил игру на паузу, лениво поднялся, жестом показал идти за ним. Провел албанца за занавеску в грузовой отсек. Весь пол уже был заставлен такими же контейнерами. Албанец кивнул, приткнул контейнер на свободное место, пошел за следующим. Второй пилот подвинул контейнер впритык к остальным, продернул через ушки крепежный трос, внимательнее рассмотрел маркировку на крышке. Черно-желтый знак биологической опасности – хищные пересеченные дуги, то ли серпы, то ли челюсти – предупреждал, что никому не стоит совать нос внутрь. Рядом была прилеплена этикетка с надписью на английском: «Образцы тканей зараженного скота». Пилот достал из большого пакета стандартный компьютерный шнур питания, нащупал гнездо в нижней части контейнера, воткнул штекер. Дотянулся вилкой до удлинителя и подключил контейнер к внутренней электросети. Почти бесшумно заработала система охлаждения. Пилот оглядел отсек, от мельтешения черного и желтого рябило в глазах. – Сумасшедшие биологи! – пробурчал он себе под нос. – Готовы к черту в пасть залезть ради своих образцов! Достал из кармана влажную салфетку, брезгливо вытер руки. * * * В операционной стояло два стола. За одним расположились доктор Гаши и доктор Шала, одинаковые с лица, низкорослые, словно пришибленные. Никакие не хирурги – интерны-недоучки, раньше штопавшие на дому огнестрельные и ножевые раны криминалитету Тираны и Дурреса. Смук завез их в «Гнездо» в конце девяносто восьмого, и Штерн, изредка приезжая парламентером, как мог натаскивал албанцев на более серьезную и тонкую работу. Но оба оказались необучаемы – резали грубо, неаккуратно, что могло отрицательно сказаться при трансплантации любого органа. Шалу пришлось отстранить – он едва не запорол первую же экстирпацию, и лишь по случайности Штерн оказался рядом, чтобы спасти материал. Теперь Шала ассистировал «доктору» Гаши, и оба едва держались на ногах после того, как целый день латали привезенных из аэропорта оаковцев. За другим столом Штерн оперировал сам. Ему помогала Ветон и заодно присматривала за албанцами. Сейчас те уже пятнадцать минут возились с «семнадцатым», кудрявым цыганом, от которого требовались всего лишь две почки. Штерну пришлось взять на себя все самые сложные операции. Сейчас на его стол уже привезли донора номер двадцать. Ветон положила в изголовье краткую карту – лист картона с основными данными донора, надела Штерну перчатки. – Донор двадцать, – зачитала Ветон. – Подлежат экстирпации: сердце, печень, поджелудочная железа, почки – две, легкие – два. Какая востребованная! |