Онлайн книга «Ангел с ледяными пальцами»
– Уважаемый Федор Михайлович. Отдохните, покуда я с личным составом потолкую. «Уважаемый» вышел. – Слушаю вопрос. – Зачем нам это? – Что? – Ну это, воровать учиться? – Затем, что в следующей войне вы будете служить партизанами и подпольщиками. Военная специальность у вас такая. Хотя в военном билете будет стоять какой-нибудь воин-строитель-созидатель. Ну, это не важно… А важно будет там, за линией фронта, документиком разжиться, чтоб шкурку свою спасти. Или у врага, у конкретного врага, какой-нибудь пропуск, или ключ от сейфа добыть, который в его кармане. И что вы будете делать? – Дадим ему по кумполу и чё надо заберем. – А если это будет днем и вокруг будут люди? А если он не захочет по кумполу и будет на два кумпола выше вас? – Тогда пистолет… – Ну да, начнете палить в белый свет как в копеечку, перестреляете полгорода, чтобы пустить по своему следу свору ищеек! И на хрена тогда вам тот ключ? Нет, не пойдет! Подпольщик должен действовать тихо, исподтишка. Посмотреть, прикинуть и где-нибудь в толкучке, или в ресторане, или в присутственном месте изъять нужную вещицу. Так изъять, чтобы враг ничего не почувствовал и ни о чем не догадался. Вот для чего вам преподается сей важный, за линией фронта, предмет. – А если мы на гражданке начнем? То, что гражданки у курсантов не будет, инструктор не сказал. Ответил так: – А на этот случай вы подписку дадите. И если вас поймают, то судить будут не по статье УК за воровство, а совсем по другой, которая вплоть до высшей меры. Ясно? – Так то… Ну, то есть, конечно… Понятно… Въехали… Чего там… В натуре… – То-то. – Федор Михайлович, продолжайте занятия. – Вот клифт, в клифте – пистон… Как его взять, чтобы ермолай ничего не заметил? Ты, фраерок, иди сюда. Чего менжуешься? Не бойсь, не съем. – Похлопал дружески по плечу. Толкнул. – Ладно, ступай, малохольный… Пошел было… – Эй, погодь, забери… – Бросил на стол ручку, ключ, носовой платок. – Твое? – Да, – захлопал себя курсант по карманам. – А как это?.. Когда вы успели? – На то тебе зенки дадены, чтобы в оба зырить. А ты варежку раскрыл! Иди, не кудахтай. Кто еще не видел? Так – никто не видел! – А почему? А потому! Это что? – показал Федор Михайлович на сложенную в руке газетку. – Газета. – Ну, вы лохи! Кони вы педальные… Не газетка то, а фартынер – вещица такая – газетка, или плащик, или еще чего, чем можно руку тырящую прикрыть. Прикрыл – и в дамках. Усекли? – Ну да. – Тогда пошли к Бобру. «Бобром» был не человек, был манекен, одетый в костюм-тройку, жилетку и плащ. С полусотней карманов. В каждом из которых был положен «гаманок», но не с бабками внутри, а с датчиком и микросиреной. Потянешь такой неловко – завизжит, заорет во всю ивановскую. – Ну, давайте, бакланы, пробуйте… Стали лапать и тискать Бобра и рученки неловкие ему за пазуху совать. А он от тех прикосновений стал выть на все голоса, как сирены воздушной тревоги при массированном авианалете. – Но так невозможно! – Эх, лопушки, я в ваши годы рыжье пудами брал… Вздохнул Федор Михайлович, встал, подошел и начал выдергивать те сиренки одну за другой и на стол складывать стопочкой. И хоть бы одна заверещала! Тишина. И варежки открытые. Как так можно?! – Это потому, что ручки ваши не оттуда растут. Ладно, научу. И учил. Тренировал. Показывал… И выучил! Да еще как! – Эй, огольцы, мои котлы кто-нибудь видел? Видать, обронил где-то. – Эти? – Ах ты, баклан! Ах, змееныш! Когда успел? Успел. Смог. Исхитрился. У заслуженного вора котлы с руки снял! Позор! Пришить бы его за то… Но… зачет! Тут уж точно – зачет! Спасибо тебе, Федор Михайлович, за науку. Воровскую. Которая не раз и не два… И теперь вот тоже! Потому что где иначе по-быстрому образчики добыть? Только там, у фраеров, в клифтах, в которых пистон, в пистоне гаманец, в гаманце – ксива, в ксиве – виза. Вот, к примеру, выходит прилично одетый гражданин из посольства. Той самой страны. Листает паспорт, радостно улыбается, значит, визу получил. Можно его лично поздравить. Вот пошел он прочь, чуть не побежал, вприпрыжку! А куда это он так спешит? К машине? А что, если за ним пойти и так, подле авто, неловко споткнуться, чтобы почти на него упасть, но удержаться, ухватившись за воздух, и чуть навалиться плечом… И обязательно журнальчиком, который в руках, помахать. А это не журнальчик вовсе, а фартынер, ну тот самый, от Федора Михайловича! Помахать журнальчиком, извиниться: – Sorry. – Entschuldigung. – Pardon, pardon… Улыбнуться виновато… Потому что точно – виноват, человека без паспорта и визы оставив. Хотя он это не теперь, а лишь дома обнаружит и будет долго гадать, где он его выронил. – Еще раз pardon… – И быстро, но не спеша уйти во дворы к машине. Возле мусорных баков притормозить, портмоне сбросить. И уехать. Подальше. И лишь потом посмотреть, что там у него в гаманке было. Паспорт с визой, банковские карточки, наличных долларов пару сотен. Это хорошо… Всё лишнее, как незабвенный Федор Михайлович учил, скинуть, а что нужно – прибрать. Спасибо тебе, неизвестный гражданин. За образец паспорта, который можно отнести и показать: – Мне такой же, но с другим фото. С моим. И с другой фамилией. Вот с этой. И с визой… на тот же срок. Сможете? – Сделаем, не вопрос. Если по образцу… * * * Не очень молодой, но очень благополучный на вид иностранец сошел с самолета в одной не близкой южной стране. Предъявил паспорт. Подхватил багаж. Взял такси. И поехал… Нет, не в отель. Не любил он отели. Поехал на арендованную для него, арендованную агентом квартиру. Там переоделся, надел менее броскую одежду. И менее броское лицо. Под фотографию на паспорте. Не на том, с которым прилетел, совсем на другом. И пошел гулять по городу, где случайно встретился с одним человечком, который тоже был из других мест, но родился здесь и знал местные условия. Был «буфером». – Нашел людей? – Нашел. – Послал? – Послал. Уже работают. * * * На восточном базаре продается всё – инжир, финики, золотые украшения, ковры, патроны к автомату Калашникова… – Мне патронов две коробки. Будут? – Как не быть, конечно, есть! Отличные патроны, бери, не пожалеешь. – А автомат к патронам найдется? |