Книга Руки моей не отпускай, страница 41 – Татьяна Алюшина

– Нет. Поражает, – призналась Ася. – Она как-то сказала мне: «Ты просто не понимаешь, какое испытываешь чувство, когда соединяешься со своим человеком, со своей родной душой. Это счастье на одном вдохе на всю отмеренную вам двоим жизнь. Мы вдохнули, прожили в этом задержанном, счастливом дыхании, как в мгновении, шестнадцать лет, и выдохнули, когда Костя ушел. И уже не очень важно, что я тут одна». Хотя она считает себя очень счастливой женщиной и воспринимает свою жизнь как устроенную и приятную, иногда, правда, оговаривается: «Костя бы порадовался за меня». То есть он так и остается для нее мерилом жизни.

– А что мама сказала про твой уход из медицины? – Он видел, что воспоминания дались девушке нелегко, и постарался плавно увести ее от непростых тем.

– Да ничего особенного. Сказала, что с самого начала знала, что это не мое призвание. И хвалила, что я несколько месяцев балду гоняла, ничего не делая, уверяла, что, переключившись и отдохнув, я найду для себя увлекательное занятие.

– И ты пошла на телевидение?

– Не совсем, – усмехнулась Ася, – с телевидением получилась смешная история.

– Расскажешь? – попросил Ярославцев.

– Точно не сейчас, – устало отказалась Ася и пожаловалась: – Не предполагала, что рассказывать о своем прошлом, переживать заново те события, эмоции и чувства – это так выматывает. Устала.

– Извини, – тут же напрягся Василий, взял в руку ее ладонь и осторожно, мягко сжал, поддерживая. – Это я виноват – подталкивал тебя, расспрашивал. Хотя и видел, что тебе непросто.

– Да нет, – возразила Ася, – мне хотелось тебе рассказать, мне это надо было. Просто я никогда никому не рассказывала о себе. Родные и так про меня многое знают, а для других людей это закрытая информация. Я и мужа-то бывшего в такие подробности своей биографии не посвящала и никогда вот так не откровенничала с ним, да вообще ни с кем. – И, посмотрев Василию прямо в глаза, сказала совсем уж тихим голосом, так, что Ярославцеву пришлось напрягать слух, придвинувшись еще ближе и склонив голову к ней: – А про отца не знает вообще никто, кроме меня и мамы. Теперь вот и тебя.

– А больше никто и не узнает, и никому не надо знать, – прошептал он и предложил: – Попробуй поспать, нам еще лететь прилично.

– А ты? – прикрыв глаза и на самом деле почувствовав навалившуюся вдруг сонливость, забеспокоилась Ася.

– И я, если получится, – помолчал он и, видя, что она уже задремывает, поднял и поцеловал ее ладонь, которую так и не отпускал.

– Теперь твоя очередь рассказывать, – засыпая и улыбаясь, предупредила Ася.

– Договорились, – усмехнулся Ярославцев.

В Иркутск прилетели поздно, почти ночью. Пока получили багаж, пока доехали до гостиницы и оформляли заселение, было уже далеко за полночь.

– А ты как? – все беспокоилась Ася о Ярославцеве и предлагала варианты: – Давай попросим поставить вторую кровать ко мне в номер. – И смотрела на него в упор своими бирюзовыми глазами с крапинками, что-то договаривая взглядом, предложила и еще варианты: – Или к мужикам в номер, к Игорю с Олегом…

– Не беспокойся, – успокаивал ее Василий. – Я смог раздобыть себе номер в другой гостинице. Сейчас вы поселитесь, и я тоже поеду заселяться.

Номер у него и на самом деле имелся, успел вчера ночью таки раздобыть, повезло, кто-то в последний момент отказался от брони. Гостиничка не ахти какая, на три звезды и далековато от центра, но это не имело ровно никакого значения, поскольку там Василий планировал только спать, а для этой задачи уровня их сервиса вполне хватало.

Но это Асино предложение про кровать в ее номере тронуло его всерьез… Нет, разумеется, Ярославцев рвался к девушке всей душой и телом, мечтал, надеялся и ждал возможности остаться с ней наедине, только вдвоем и поцеловать, наконец прижать к себе и двигаться дальше.

Но не так – не в гостинице на глазах у ее коллег, и так уже изнывающих от любопытства и невысказанных вопросов (они все время многозначительно поглядывали на Ярославцева с Асей, откровенно недоумевая, что это за мужик такой нарисовался и почему он с Волховской, и подъезжали к Асе с наводящими вопросами).

Не так. Нет. И не на глазах, не уступавших в своем жгучем любопытстве съемочной группе, персонала гостиницы, охочего до подробностей жизни известных людей, как бы профессионально они ни скрывали свой неуемный горячий интерес.

Он оценил смелость, с которой Ася открыто предложила помощь с его размещением, при этом прекрасно помня, насколько серьезно и вдумчиво она охраняет свою личную жизнь от людского любопытства и беспардонного вмешательства.

А он даже поцеловать ее не может на прощание на глазах у всей этой публики, и ему пришлось сделать усилие над собой, чтобы сдержаться и не обнять, не поцеловать ее, хоть коротко, только коснувшись щеки.

Василий пожал ладошку Асе, что-то объясняя ей взглядом, попрощался с остальными членами группы, напомнил, что встречаются они утром у стойки регистрации форума и, махнув всем на прощание, вышел из их гостиницы.

– Как это? – оторопев, пораженно смотрела Ася на Ярославцева. – Каким образом тебя зарегистрировали как гостя? Это же невозможно? Списки участников, гостей и прессы согласовывались за несколько месяцев до форума и проверялись службами безопасности всех участвующих стран. А ты лететь решил только позавчера вечером, и вдруг нате вам – гость!

– Ну-у, – веселился тот ее обескураженному негодованию. – В некотором роде я тоже ученый и имею отношение к проблемам, обсуждаемым и решаемым на форуме.

– В каком это некотором роде ученый? – прищурилась Ася, недоверчиво рассматривая Ярославцева.

– В прямом, – рассмеялся Василий. – Я кандидат геологических наук и какое-то время плотно работал в геологоразведке страны. И даже кое-что разведал в ее недрах и на поверхности.

– Так, – произнесла Ася свое любимое словечко, переваривая информацию, и констатировала очевидный факт: – То есть я о тебе ни фига вообще не знаю, Ярославцев?

– Ну, отчего же, – возразил он, – самое главное ты обо мне точно знаешь, – и многозначительно посмотрел ей в глаза.

– Так, – повторила недовольная Ася, не поддаваясь его чарам. – Ну, хорошо, ты геолог и даже ученый, но это не значит, что можно вот так запросто заявиться на международный форум и получить гостевое приглашение, хоть ты сто раз занимался этой своей геологоразведкой.

– Вот так нельзя, – согласился Василий, отчего-то получая истинное удовольствие от их разговора и растерянно-воинственного вида девушки, – но у меня есть папа. Он тоже геолог, но уже доктор наук, а до папы был его папа, тоже доктор наук и профессор и тоже геолог. И, как у каждого уважающего себя ученого, у деда и отца имеются очень влиятельные коллеги и друзья в ученых рядах, да и не в ученых тоже. Один из них служит помощником министра. К нему можно было обратиться только один раз, в самый важный момент этой жизни. Мы и обратились.