Онлайн книга «В этой книге полно пауков. Серьезно, чувак, не трогай ее»
|
Потом услышал, как шум от падающей на плитки пола воды изменился. Я опять посмотрел на нее и увидел, что дальняя от меня часть струи медленно становится нормальной: препятствие, которого до того вода изящно огибала, из нее выходит. И только когда поток стал абсолютно нормальным, до меня дошло, что эта невидимая штука, мешавшая течь воде, направляется ко мне. Я отскочил так быстро, что, как мне показалось, полуоткрытая занавеска душа колыхнулась от порыва, поднятого моим прыжком. Но я ошибся, потому что прошла пара секунд, а занавеска так и не опустилась. Так и осталась выгнутой, что-то невидимое уткнулось в нее. Я прижался спиной к стене, чувствуя как в меня впилась вешалка для полотенец. Наконец занавеска выпрямилась, и в ванной не осталось ничего, кроме напоминающего помехи шума падающей на плитку воды. Какое-то время я стоял не двигаясь, сердце билось так сильно, что у меня закружилась голова. Потом медленно протянул руку к занавеске через то место, по которому прошла невидимая штука… Ничего. Тогда я решил забыть о душе. Выключил воду, повернулся к двери и… И что-то увидел. Или почти увидел, краешком глаза. Темная фигура юркнула через дверь и скрылась из виду. Вроде как тень без человека. Я видел ее не больше доли секунды, но я ее видел, и она впечаталась в мой мозг. Черная, по форме – человек, но потом ставшая бесформенной, как капля пищевого красителя, растворяющаяся в воде. И я уже видел такое раньше. * * * – Мне кажется, я увидел там что-то. Не знаю точно. Возможно, ничего. Я сгорбился на стуле и скрестил руки. – Это и есть причина вашей тревоги. Вы верите во все это и знаете, что не можете никому об этом рассказать – вас тут же уволят. Я посмотрел в окно, на мой «Бронко», ржавевший на парковке; металл тосковал по земле, из которой вышел. Там ему жилось лучше. – Кто платит за эти сеансы? – спросил я. – Вы. Но у нас скользящая шкала. – Потрясающе. Врач на мгновение задумался, потом сказал: – Вам будет легче, если я скажу, что верю в чудовищ? – Мне? Быть может, но не тем людям, которые выдают психиатрические лицензии. – Я расскажу вам одну историю. Я знаю, что из-за вашего… хобби люди обращаются к вам, верно? И говорят, что у них дома живут призраки или демоны. – Иногда. – И, как я предполагаю, если вы приезжаете и говорите им, что причина их волнений самая обычная, не сверхъестественная, они не очень-то успокаиваются. Верно? То есть они хотят, чтобы на их чердаке шумел призрак, а не белка, застрявшая в дымоходе. – Да, мне кажется. – Так что, как видите, страх – просто проявление неуверенности. Больше всего на свете люди хотят быть правыми. Даже если речь идет о их собственной смерти. Если мы верим, что за следующим углом прячутся монстры, готовые растерзать нас на части, мы всегда предпочитаем быть правыми относительно этих монстров, чем ошибаться в глазах других и выглядеть дураками. Я не ответил. Потом поглядел вокруг, в поисках часов. У него их не было, вот ублюдок. – Итак, несколько лет назад, когда я был на конференции в Европе, мне позвонила жена и стала настойчиво утверждать, что стены нашей прачечной пульсируют. Она использовала именно это слово. Пульсируют, словно живые. Она описала жужжание, энергию, которую чувствовала, входя в комнату. Я предположил, что дело в проводке. И тут она… ну, давайте скажем, очень разволновалась. Спустя три дня, когда я уже собирался возвращаться, она позвонила опять и сказала, что стало еще хуже. От стены исходит отчетливое жужжание. Она не может спать. Она слышит его, как только входит в дом. Она чувствует вибрацию, как если бы что-то сверхъестественное готово ворваться в наш мир. Итак, на следующий день я прилетел домой и нашел ее очень расстроенной. И сразу понял, почему мое предположение о проводке оскорбило ее – это был звук чего-то живого. И очень большого. Итак, хотя я очень устал и буквально валился с ног, пришлось пойти в гараж, взять инструменты и снять наружную обшивку. Угадайте, что я там нашел. Я не ответил. – Угадайте! – Не уверен, что хочу знать. – Пчел. Они устроили в стене настоящий улей, протянувшийся от пола до потолка. Десятки тысяч пчел. Его лицо светилось, пока он рассказывал этот занятный анекдот. Почему нет? Он получает за это деньги. – Итак, я надел шляпу, обмотал лицо шарфом жены и полил улей отравой. Я убил тысячи пчел. И только позже сообразил, что пчелы – очень ценные, и местный пасечник с удовольствием пришел бы и забрал улей без всякой платы. И даже наоборот: он бы заплатил мне, если бы я не убил так много пчел с самого начала. – Хмм. – Вы понимаете? – Да, ваша жена думала, что это чудовище. А оказалось, что обыкновенные пчелы. Итак, моя маленькая проблемка – просто пчелы. Это все пчелы. Не о чем беспокоиться. – Боюсь, вы неправильно поняли. В тот день очень могущественный и очень опасный монстр стал реальным. Просто спросите пчел. 36 часов до Эпидемии – Ты видишь меня? – спросил я. – Ага, – ответила веснушчатая рыжая голова на моем лэптопе. Эми Салливан заплела волосы в косички, которые я любил, и надела огромную издевательскую футболку с плохо нарисованными орлом и американским флагом, которую я ненавидел. На ней она казалась палаткой. – Как прошел сеанс? – спросила она. – Господи, Эми. Не начинай разговор со своим другом с того, как прошло назначенное судом лечение. Спроси чего-нибудь попроще. – О, извини. – Больная тема. – Хорошо, забудь. – Ты вернешься домой на День Благодарения? – спросил я. – Ага. А ты что, скучаешь по мне? – Сама знаешь, без тебя у меня все валится из рук. После еще одного удара сердца и глотка чая она сказала: – С тобой все в порядке? Не только лечение, но… все? – Э… твоей соседки по комнате нет, верно? – Да. – Отлично. Да, все в порядке. Все тихо. – Той ночью я жутко перепугалась, – тихо сказала она. – Да, еще бы. – Уже давно ничего такого не происходило… – Знаю. – Если опять что-нибудь произойдет… – Тогда я опять выстрелю из арбалета. Я тебе говорил. – А твоему врачу? – Эми, ты слишком проницательная. – Нет, просто любопытная. – Как я умудрился найти девчонку, которая умеет общаться еще хуже, чем я? Она еще раз отпила из чашки, которую достала из-за камеры. Чашку она поддерживала левым запястьем. То есть обрубком того, что было ее левой кистью. Еще подростком, до того как мы познакомились, она попала в аварию, потеряла левую кисть и родителей, зато приобрела хронические боли и титановый штырь в спине. От протеза кисти она отказалась: решила, что он «гадкий». Но, по-моему, с титановой спиной и рукой робота она бы стала киборгом процентов на десять – эта мысль меня дико возбуждала. |