Онлайн книга «В этой книге полно пауков. Серьезно, чувак, не трогай ее»
|
– Хорошо, – сказал я. – Нам нужно убираться отсюда. – Они сказали, что мы не должны уходить. – Анна, скоро ты узнаешь, что взрослые не всегда правы. Мы… давай скажем так, что будет лучше, если нас здесь не будет, когда твой человек-тень вернется. Но если он это сделает, я не хочу, чтобы ты впадала в панику. Не думаю, что ему нужна ты; мне кажется, ему нужен я. – Да, он так и сказал. – Он говорил с тобой? Она заколебалась: – Ну, вроде как. Я могу слышать его. Не думаю, что у него есть рот. Как у «Хэлло Китти». – И… что он сказал? – Я не хочу повторять, но не думаю, что он тебя любит. Я ничего не ответил. – Хочешь мистера Медведя? – спросила Анна. – Нет, спасибо. Я протянул руку так далеко, как позволил наручник, то есть очень недалеко. И почувствовал, как маленький костяной бугорок остановил наручник в двух дюймах от большого пальца. Если дернуть рукой достаточно сильно, бугорок, безусловно, сместится, и хлынувшая кровь его смажет. Обычно наручник не могут снять из-за страшной боли. Но я не такой слабак, у меня очко не играет. Скрип металла. Я собирался спросить Анну, что она делает, когда до меня дошло… БЛЯ, ЭТА ДВЕРЬ. ДВЕРЬ ОТКРЫТА. Я сел и отбросил одеяло. Комната купалась в свете, из дверного проема били два мощных прожектора, находившиеся рядом друг с другом, как глаза гигантского робота, высунувшего голову из-под пола. Их лучи меня мгновенно ослепили, но я прищурился, посмотрел в угол и крикнул: – Анна! Уходи… Слова застыли в горле. Прожекторы осветили комнату, в которой оказались маленький прикроватный столик, туалет, грязный умывальник и одна кровать. Моя. И в этой комнате я был абсолютно один. Только на полу валялся старый плюшевый медведь, изодранный и грязный. * * * Руки в перчатках схватили меня и прижали к кровати. Два чувака в защитных скафандрах, но не белых, а черных, на руках, торсе и бедрах что-то вроде брони. Лицевые щитки тонированы, так что лица разглядеть невозможно. С поручня кровати сняли наручник и застегнули его вокруг моего второго запястья. Лодыжки сковали кандалами. Меня вытащили из кровати и повели по длинному коридору, в который выходило множество ржавых железных дверей, вроде той, из которой меня вытащили. Там были и другие люди, пробужденные к жизни звуком наших шагов мимо их камер. Я услышал, как какой-то старик вопит своей жене или дочке: «КЭТИ!!! КЭЭЭЭТИ! ТЫ СЛЫШИШЬ МЕНЯ?» Ему никто не ответил. Из-за одной двери я услышал царапанье, словно кто-то пытался процарапать путь наружу. Кто-то просил еды, а кто-то таблеток от боли. В то мгновение, когда я проходил мимо очередной двери, мужской голос с другой стороны позвал: – Эй! Приятель! Эй! Открой дверь. Пожалуйста. Моя жена, она здесь, внутри, истекает кровью. Умоляю тебя. Я остановился. – Я здесь. Что… Руки в перчатках опять схватили меня и потащили дальше. – Эй! Вы собираетесь помочь этому парню? Эй! Охранники не ответили. Отчаявшийся голос позади меня просил, молил и плакал. Коридор повернул вправо, но меня поставили перед большим телеэкраном, вделанным в стену. Под ним находился интерком с кнопкой «прием-передача». Экран замигал и ожил, и в нем появился человек в защитном костюме, но обычном, приятно белом, как ты и ждешь от правительственного агента. Лицо за прозрачным плексигласовым щитком было мне знакомо, я уже видел эти подстриженные серебряные волосы и улыбающиеся морщинки. – Доброе утро, мистер Вонг. Как мы себя сегодня чувствуем? – Доктор Теннет? Какого черта вы тут делаете? «Быть может, все это мне снится?» – Если мы будем отвечать вопросом на вопрос, эта беседа никуда не придет, верно? – Я чувствую себя хреново. Почему вы здесь? – Вы не помните? – Очевидно, нет. – А что вы помните? – Пачку парней в космических скафандрах, которые стреляли в людей на парковке ББ. Меня забрызгало кишками. Следующее, что я помню, – как прикован к кровати в этой тюрьме. И теперь мой психиатр по какой-то причине оказался здесь. – Тюрьма? Так вы считаете, что находитесь в тюрьме? – Здесь крошечные комнаты с замками и наручниками, и я не могу выйти. Называйте это так, как хотите. Сколько времени я здесь? – Вы честно больше ничего не помните? Совсем-совсем? – Да. – То есть вы даже не помните, как оказались здесь? Мне трудно в это поверить. – Черт побери, я ничего не помню. – Я полностью понимаю ваше возбуждение. Но собираюсь попросить вас еще немного потерпеть. Я – часть команды, которую послали наблюдать за вами и всеми остальными. Мы пытаемся поставить вас на ноги. Он посмотрел вниз и что-то сделал пальцами. Печатал на ноутбуке. Делает заметки. Безразличный к приглушенным стонам страдающих людей, доносящихся из коридора за мной. – Доктор, кто-нибудь собирается помочь людям, собранным здесь? – Это было бы… неразумно. Уверяю вас, что пациенты, которым действительно нужна помощь, ее получают. И опять же, это не тюрьма. – Значит, я могу уйти? – Когда я буду уверен, что ваше состояние стабилизировалось, вы опять присоединитесь к остальным, находящимся в карантине. – И где это? – Над вами, в больнице. Основная карантинная зона. – Но оттуда я не смогу уйти? – Боюсь, что нет. Правительство скажет мне пару ласковых, если я выпущу любого из вас. – И где я сейчас? – В старой лечебнице Фирф, брошенной туберкулезной больнице ниже по улице. Временный командный центр БИЭПИ и место обработки пациентов. Мне показалось, он сказал «бэби» и я решил, что совсем сошел с ума. – Командный центр чего? – Б-И-Э-П-И. Быстрое Искоренение Экзотических Патогенов тире Исследование. Не слишком широко известная оперативная группа для ситуаций вроде этой. – Что за ситуации «вроде этой»? – Кстати, у нас с вами уже был разговор на эту тему. Я знаю, что вы спросите дальше. – Джон и Эми здесь? – И опять я могу сказать вам только одно: у нас есть три Джона – Вашингтон, Ролс и Перзински. Но ни одной Эми. У меня было еще с десяток вопросов: Как они? Выбрались ли из города? Где они сейчас? Но я знал, что этот мудак никогда не ответит. – Погодите, вы сказали «опять присоединитесь»? Получается, я уже был в карантине? |