Книга Нечисть, нежить, нелюдь, страница 15 – Аня Сокол

— Э-э-э, — повторно выдал детина.

— А у вашего сыночка, совершенно случайно, нет другой невесты? — Я посмотрела на окно. — Рыженькой такой?

Женщина вытаращила глаза, что можно было трактовать как угодно. Парень сморщил лоб, открыл рот и в третий раз выдал:

— Э-э-э.

Была бы на самом деле чаровницей, они бы у меня сейчас все выложили. Наверное. Ну не грозить же им карой Эола, на самом деле? Или грозить? На моем лице отразилась внутренняя борьба… Жених хрюкнул и прогудел:

— Матушка?

— Ташик, — с надрывом ответила та и не менее трагично добавила: — Госпожа чаровница…

Занавеска больше не качалась, была здесь Лиска или нет, теперь она в любом случае уже далеко. И это отчего-то тревожило.

— Не губи-и-и-и! — вдруг завыла тетка и бухнулась на колени. — А-а-а!

Пес завертелся на месте и на всякий случай зарычал. Матрона тюкнулась головой о землю и продолжила голосить, на соседнее крыльцо выскочила светловолосая молодая девушка в фартуке. На Лиску она совсем не походила. Из сарая напротив вышел мужик с вилами. Женщина стенала, охала, увлекаясь все больше и больше, получалось громче и громче.

Эол, далась мне эта Лиска? Ну догнала бы, ну призвала бы к ответу, что очень сомнительно. И что? Почему она вообще убегала? Я что, такая страшная? Девушка не раз видела меня и без амулета, первый испуг не в счет. Или как раз в этом все дело? Она меня узнала. А я ее.

Пропавшая Лиска из Хотьков. Помнится, девушка, была напрямую связана с тем, что происходило в селе Михея.

Так это она, мой камышовый кот, которого я не вижу? Что на самом деле не давало мне покоя с тех самых пор, как мы переступили порог домика Пелагеи?

Я обернулась и обнаружила мужика с вилами в непосредственной близости. Доигралась! Давно ли на тебя в последний раз с вилами ходили? По всему выходило — давно, успела запамятовать.

Я оскалилась, коснулась капельки медальона.

— Чёй-то я не пойму. Это ты за Ташиком пришла, что ль? — наконец спросил доброволец с оружием.

Матрона взвыла так, что даже глухой услышал бы.

— Хм… уважаемая…

— Стрига она, Лимт, — заорала женщина. — Я-то по дурости решила, что чаровница, а она ведьма ползучая!

Звучало так, словно я нарочно переметнулась от магов к ведьмам, только чтобы досадить местным. И почему именно ползучая?

— Брата не отдам, — изрек дядька. — Лучше заколю, — и для наглядности потряс вилами — вдруг я их сразу не разглядела.

Вопрос — «кого?» я благополучно проглотила, против обыкновения посоветовав себе подумать, а уж потом говорить. Девушка на соседнем крыльце спрятала лицо в фартук.

— Что тут происходит? — спросил, сворачивая в проулок, Рион — брови сурово нахмурены, плечи расправлены, в голосе сталь…

Именно с таким лицом малолетний карапуз вперевалочку бежит за старшим братом и изображает взрослого. В любой другой ситуации я бы засмеялась, сейчас же внезапно обрадовалась тому, что не придется удирать от разгневанных крестьян. А если и придется, то не в одиночестве.

— Я спрашиваю, что здесь происходит? — переспросил чаровник и между пальцами как бы невзначай проскочила оранжевая искра. Она произвела гораздо большее впечатление, чем любое взывание к Эолу. Боги с их карами далеко, чаровники с их пламенем куда ближе.

Вилы опустились, стенавшая баба затихла, собака вяло вильнула хвостом, разом потеряв интерес к моей персоне.

— Э-э-э, — в очередной раз выдал таинственный звук детина.

— Да вот, пытаюсь узнать, как пройти к травнице, — ответила я, стараясь, чтобы голос звучал весело, а не истерично.

— Узнала? — в свою очередь сделал вид, что поверил, чаровник.

Я перевела взгляд на мужика с вилами, но тот продолжал хранить молчание, баба упорно разглядывала едва подсохшую после вчерашнего дождя грязь. Над забором показалась голова Казума, вернее, он сам оперся о частокол и уставился на меня немигающими глазами.

— Майана живет за северной околицей, возле озерца, — ответила девушка с белой косой, — там тропа широкая, не ошибетесь.

— Спасибо.

Я отвернулась от гостеприимного дома, обошла мужчину с вилами и почти поравнялась с Рионом, когда раздался голос давешней матроны, которой все еще не давало покоя сватовство:

— А еще на северной окраине у Селехи дом с красным петухом на крыше. И корова в хозяйстве имеется, наша-то Милка еще в прошлом годе копыта на холодец откинула. — Женщина тяжко вздохнула, видимо, воспоминания пробуждали в душе печаль. Рион взял меня за руку и потащил прочь. — У Селехи пятеро сыновей, — повысила голос матрона, боясь, что ее не услышат. — И все на выданье.

— И вилы в хозяйстве тоже наверняка есть, как и топор, — пробормотала я.

— Айка, — зашипел парень, — мы сюда не с крестьянами воевать приехали, а…

— А с кем? — перебила, вырывая руку и оглядываясь.

Обитатели дома остались за забором с псом и вилами. Казум уже шел вниз по улице и даже не смотрел в нашу сторону. Странный он сегодня, то улыбается от уха до уха, то, как сейчас, делает вид, что ему нет до нас никакого дела, вон, штаны успел где-то изгваздать.

— Ни с кем, — отрезал чаровник. — Воины из нас — так себе. Мы просто ищем достаточно глухой угол, чтобы переждать бурю. Это тебе в первую очередь надо, — не удержался он от упрека.

— Я помню, но Лиска…

— Далась она тебе. — Рион раздражался все больше и больше. — Вы с чернокнижником — два сапога пара. Везде враги мерещатся, даже в трактирной стряпухе.

— Она была в Хотьках, потом в Велиже на казни, теперь здесь. У этой трактирной девки непереносимый зуд в ногах. — Крестьянин с бородой, что шел нам навстречу, скомкал шляпу, поклонился чаровнику и перешел на другую сторону улицы. — Увидев меня, она очень испугалась! С чего бы это? Могла просто плюнуть вслед, как остальные.

— Она просто тебя узнала, — отмахнулся Рион и вдруг замер столбом посреди улицы. — Но как? В Хотьках и в Велиже ты была без амулета, а сейчас… — Он не договорил, остановился, всмотрелся в мое лицо, словно надеясь увидеть вторую личину, настоящую, бесцветную, что так пугала крестьян. — Как она узнала тебя?

— Об этом я у нее тоже хотела спросить.

— Дасу знает, что творится, — неопределенно буркнул парень и снова пошел вперед.

Улицы в Волотках тянулись с запада на восток. До северной околицы добирались переулками. Нас провожали поклонами, перешептываниями и любопытными взглядами.

И это тоже выводило из себя. Отчего-то нестерпимо захотелось уйти. Вот прямо сейчас выйти за околицу, миновать березовую рощу, обогнуть озерцо с мостками, в котором наверняка полощут белье, собирая пиявок и ряску. Не останавливаться у кособокой избушки, стоящей у самой воды, которую наверняка заливает по весне. Просто уйти. И никогда сюда не возвращаться. В лесу не так уж и плохо, там можно скрыться от чужих глаз…