Книга Лекс Раут. Императорский ловец, страница 47 – Марина Суржевская

– Вот теперь ровно.

Одри застыла, всматриваясь в мое лицо. Усмехнулась.

– И где же твоя главная фраза, Лекс? «Не скучай, детка?» Я вся горю от предвкушения ее услышать.

Я внимательно смотрел в ее лицо.

– Ты хочешь мне что-то сказать, Одри? – спросил мягко. Бездна, действительно мягко. Нежно почти. Чтоб я сдох.

Она сжала зубы и отпрянула.

– Ничего, кроме того, что уже сказала, – вздернула подбородок. – Щит убери. Я хочу уйти.

Впечатал ладонь в камень, преграждая путь. Всмотрелся жадно. На лице Одри – румянец, губы так восхитительно распухли, в серых глазах – дымка. И еще что-то.

– И все же? – смотрел настойчиво, даже как-то… отчаянно.

– А ты? – она прикусила губу. – Ты, Лекс? Ничего не хочешь мне сказать?

Помолчал, глядя ей в глаза.

– Я готов повторить после обеда.

Ее лицо дрогнуло, словно она сейчас заплачет. И тут же в глазах вспыхнула ярость. Оттолкнула меня так, что чуть не свалился обратно на землю.

– Да пошел ты…

Я посмотрел ей в спину. Ровная, словно Одри проглотила черенок от лопаты. Задумчиво перевел взгляд на свою разбросанную одежду, пнул ногой голенище сапога. В теле разлилась сладкая истома, а нутро сводило от горечи.

Противное сочетание.

Пожалуй, мне действительно пора пообедать.

***

«Друзья» встречали меня гробовым молчанием. Здоровяк хмурился, Лира отвернулась, и Ник как-то по-хозяйски положил ей руку на плечо и зашептал что-то на ухо. Харт окинул неприязненным взглядом, когда я приблизился.

А вот Одри на поляне не было, и это меня неприятно кольнуло. Куда это она отправилась?

Да и в общем, настроение было каким-то… паршивым. И это странно, ведь должно быть наоборот.

– Ну и что уставились? – буркнул я. Присел у костра, где уже висела на палке тушка какого-то зверька, ткнул пальцем. И скривился – сырая еще. Внутри урчало от голода, мне казалось, что я готов сейчас сожрать мясо и не прожаренным. Это все от того, что отдавал силу Одри, все-таки непривычный для меня процесс. Благо, после Изнанки у меня ее было предостаточно. Вспомнил – и помрачнел. Еще одна тайна, с которой мне предстоит разобраться.

Харт смотрел на меня исподлобья, нахмурившись. И мне этот взгляд сильно не нравился.

– У тебя аура изменилась, – резко бросил он. И положил ладонь на рукоять клинка. Я медленно проследил это движение, усмехнулся.

– И что дальше?

– Где ты был, Раут?

– За валунами. Здесь недалеко, показать?

– Я о трех днях, которые ты где-то околачивался, – процедил Флай. – И ты прекрасно понял мой вопрос.

Я поднялся, расставил ноги, скрестил за спиной запястья, уставившись Харту в глаза.

– Понял, да. А ты, похоже, понял, где я был, Харт. И повторю – и что дальше?

Огонь обжег мои пальцы, пламенной змейкой обвил руки. Ловец помрачнел еще сильнее, сжимая эфес, но пока не вынимая сталь из ножен. Ник и Здоровяк встревоженно подошли ближе.

– У каждого свои тайны, Харт, – протянул я, глядя в его злые глаза. – Я могу своими и поделиться. Но тогда и тебе придется. Хочешь? – улыбнулся. – Почему бы и нет? У нас такая теплая компания, у каждого в шкафу целый склеп со скелетами. Ну, разве что Здоровяк чист, как младенец. Приступим, друзья? – моя улыбка стала еще шире. – Откроем друг другу свои грязные мыслишки и тайны? Эй, Лира, не уходи, тебя это тоже касается, моя дорогая невеста!

– Я тебе больше не невеста! – прошипела девушка, тоже приближаясь.

– Уже? Какая ты переменчивая, я почти огорчен.

Я все еще смотрел на Харта, понимая, что из всей компании он опаснее всего. Ловец молчал, очевидно, решая, как поступить.

– Ну, так как, Флай, – усмехнулся я. – Готов поделиться с друзьями своими маленькими секретами? Ну, или не маленькими. Я бы даже сказал, что это секреты такие… величественные.

Флай сжал зубы и убрал ладонь с клинка.

– Не сегодня, Раут.

– Жаль-жаль, – поцокал языком. – Я уже настроился на теплый вечер и дружеские объятия после ваших душещипательных историй. Ну, раз откровения отменяются, может, просто поедим? Чувствую, ваше мясо снова подгорает, но так уж и быть – я сегодня добрый и отведаю эту убогую стряпню.

– Можешь не утруждаться, – буркнул Ник.

Я с удивлением перевел взгляд на Шило. Отметил его ладонь, все еще лежащую на плече Лиры.

– Ого, да тут пахнет романтикой, – протянул я. – Какой отвратительный запах, надо сказать. Шило, ты влюбился в мою невесту? Как не стыдно.

Ник и Лира отскочили друг от друга, как два резвых щенка, и слаженно залились краской. Причем ловец гораздо ярче девушки.

– Фу, а еще друг называется, – подначил я. – За моей спиной, пока я сражался с… хм, с монстрами. Наш скромник вовсю обихаживал мою почти что жену. Я был о тебе лучшего мнения, Шило. А как же крепкая мужская дружба и все такое? Очень, очень печально.

– Я тебе не жена и не невеста! – зашипела Лира. – Я… я… тебя ненавижу, понял!

– Дорогая, ты просто королева непостоянства. То вешалась мне на шею с признаниями любви, теперь ненавидишь… где же ты настоящая?

– Хочешь узнать меня настоящую? – голубые глаза сверкнули, словно два куска льда. – Правда, хочешь, Лекс? Узнать, какая я? Я тебе покажу… – По лицу и рукам девушки поползла изморозь, белые узоры ее магии. Даже рыжие волосы посветлели, мелькнули в них серебряные пряди. И вокруг женских ног медленно заворачивалась поземка, уже готовая перерасти в бурю. Девушка медленно подняла руку и нервно сжала кулон, что висел у нее на груди.

Я смотрел с интересом, ожидая продолжения. Но его, увы, не случилось.

– Достаточно, Лекс, – холодный голос Одри заставил Лиру вздрогнуть, а меня обернуться. Она вышла из-за камней и в упор посмотрела на меня. Я пожал плечами. Одри перевела взгляд на Лиру и как-то вся сжалась, опустила голову.

– Не надо ее… провоцировать, – тихо сказала Одри, не глядя на меня. – Лира может причинить себе вред.

Ник словно очнулся, сдернул с плеч плащ и накинув его на покачивающуюся Лиру, что-то зашептав девушке на ухо. Я же в упор смотрел на Одри, пытаясь понять, почему она ведет себя так? Почему пытается защитить совершенно постороннего ей человека, девчонку, которую даже не знает? Почему ощущает себя виноватой перед ней?

Нет, я не понимал. Ни ее человечности, ни порядочности, ни совести. И меня это тоже… злило. И еще было странное чувство, что возникало каждый раз при взгляде на нее. Какое-то непонятное и незнакомое мне.

Фыркнул и отвернулся. Сел возле костра, бесцеремонно стащил тушку с вертела, отломал себе ножку и впился в нее зубами. Спутники молча присоединились, и некоторое время было слышно лишь треск веток в огне, шелест ветра и чавканье Здоровяка. Доев, я вымыл руки водой из бурдюка, стащил рубашку и молча принялся вырисовывать на земле пентаграмму. «Друзья» замерли, следя за моими движениями.