Книга Приманка для дракона, страница 18 – Тори Халимендис

– Ага, попался!

При звуке знакомого голоса юноша чуть не подпрыгнул и тут же обругал себя за это. Знал ведь о привычке приятеля подкрадываться бесшумно, будто кошка, а потом рявкать на ухо или хлопать со всей силы по плечу. Испуг друга Бруно находил весьма забавным, а паж со временем приучился не реагировать на глупые шутки.

– А я знаю, кто нарисовал эту ерундовину, – дразнясь, дурашливым голосом пропел Бруно.

– Конечно, знаешь, – фыркнул Агидиус, довольный, что друг наконец-то пришел мириться. – Сам же ее и нацарапал. Узнаю твою кривую руку.

– Интересно, а что скажет она, если узнает, что ты назвал ее криворукой?

– Какая она? Постой, ты хочешь сказать, что это мне действительно передали?

– Само собой. И знаешь что, друг мой, ты просто редкостный болван. Более того, дважды болван.

– Это еще почему? – обиделся Агидиус.

Голос его даже задрожал. Прав Бруно, болван он и есть! Размечтался, что приятель пришел мириться, что он тоже переживал из-за их ссоры. А Бруно, оказывается, просто решил подшутить от нечего делать.

– Во-первых, потому, что назвал такую красотку старой клушей. Да если бы за мной такая бегала, то уж я бы глазами не хлопал. А во-вторых, потому, что спалился.

Бедолага Агидиус почувствовал легкое головокружение. Он решительно ничего не понимал.

– Какая еще красотка?

– Да ладно, можешь не скрывать, я-то все равно уже знаю. Это ведь я передал тебе записку от нее, забыл? Лучше бы ты притворялся перед другими, а то боров уже догадался.

– Боров? – изумлению Агидиуса не было предела.

В первое мгновение ему действительно представился огромный хряк, и видение удалось прогнать, лишь помотав головой. Но Бруно определенно говорил о человеке, что и подтвердил следующими словами:

– Да, ее дяденька. Удачное я ему прозвище придумал, скажи? Жирный, потный, неповоротливый, глазки маленькие, по сторонам бегают, лысина блестит.

– Да о ком ты?

– О бароне… как же его там… бароне Левренском, вот!

– Барон? Так это его племянница нарисовала цветок? Блондинка?

Бруно посмотрел на приятеля с сочувствием.

– Я же тебе сказал: передо мной можешь слабоумного не изображать. Я-то знаю, что по тебе сохнет вовсе не бледная немочь, а ее подружка.

Агидиус сначала возмутился. Эрна, по его представлению, была близка к идеалу прекрасной дамы. Нежная, изящная, она вовсе не заслуживала столь пренебрежительного определения. Ее сестра нравилась пажу гораздо меньше. А потом до Агидиуса дошел весь смысл сказанных бывшим другом – конечно, бывшим, какой из этого гада друг! – слов.

– Что ты сочиняешь? Да я с ней даже не разговаривал!

– Так я бы тоже с ней не разговаривал. С такими красотками занимаются кое-чем иным.

И Бруно издевательски расхохотался. Разобиженный Агидиус всерьез подумывал дать ему в ухо, и остановила пажа только мысль о том, что помощник псаря гораздо сильнее, так что победитель схватки был определен заранее. Позориться еще больше не хотелось, и Агидиус сделал вид, что похабная шуточка Бруно ничуть не задела его. Подумаешь, мол, мы, мужчины, всегда между собой так общаемся. Но сальная ухмылочка на мерзкой физиономии бывшего друга раздражала неимоверно, и Агидиус опустил взгляд на острые носы своих туфель. "И как я раньше не замечал, какой он неприятный?" – подумал паж. Вслух же сказал:

– Значит, рыжая передала мне записку, а ее дядя это увидел?

– Не увидел, но кое-что заподозрил. Доказательств у него нет, но он решил за тобой проследить.

Агидиус припомнил странное сопение в кустах. Вот влип! Только влюбленной девицы и разъяренного барона ему и не хватало.

– Все равно ничего не увидит, – убеждая сам себя, сказал он.

– Конечно, не увидит, – самодовольно подтвердил Бруно. – Барон – птица важная, он лично тебя выслеживать не станет. Поэтому он нанял…

Здесь парень сделал многозначительную паузу, дожидаясь, пока паж не начнет его расспрашивать. Ожидания не обманулись.

– Кого? – с жадным любопытством спросил Агидиус. – Ты его знаешь?

А сам подумал, что надо бы пойти и поговорить с соглядатаем, чтобы тот не насочинял барону побасенок, отрабатывая гонорар.

– Ну разумеется, – хитро прищурившись, ответил Бруно. – И очень даже хорошо знаю. Просто отлично, можно сказать.

И захихикал с довольным видом.

– И кто же он?

– Уж не думаешь ли ты, что я выдам этот секрет просто так? Нет, дружище, за бесплатно лишь воробьи чирикают.

Агидиус даже растерялся от столь неприкрытой наглости. Он уже уверился, что бывший друг его – человек далеко не самых высоких моральных качеств, но такой подлости никак не ожидал. А еще стало очень больно от разочарования. Преданное доверие для Бруно, похоже, ничего не значило, а ведь Агидиус еще сегодня утром считал, что ближе приятеля для него никого нет.

– Денег хочешь, что ли? – юноша очень старался, чтобы в его голосе прозвучала презрительная насмешка, но вышло, по правде сказать, неважно.

Бруно окинул пажа цепким взглядом и задумался, а потом решительно сказал:

– Нет, твои деньги мне без надобности. Я, может быть, духовной пищи желаю.

– Чего? – от изумления Агидиус даже разинул рот, что и вовсе не подобало тому достойному рыцарю, коим он себя мнил.

При виде такой реакции Бруно даже не расхохотался, а прямо разоржался. "Как лошадь, – неприязненно подумал Агидиус. – Ну вылитый Сокол господина виконта".

– Расскажешь мне потом, как у тебя с рыжей все прошло, – интимно понизив голос, предложил юный наглец. – В подробностях.

Кровь бросилась Агидиусу в лицо. При одной только мысли о том, чтобы рассказывать какие-то там подробности (неважно, с кем именно) бывшему другу, паж ощутил приступ дурноты.

– Да пошел ты! – выкрикнул он. – Иди, сам расскажи барону, что не нужна мне его племянница! Или сочини чего-нибудь, мне все равно!

И опрометью бросил прочь, подальше от коварного предателя.

– Признавайся, что ты задумала?

Барон так крепко сжимал руку Леоны, что девушка едва не кричала от боли. На следующий день на нежной белой коже обязательно появятся синяки.

– Дядя, мне больно.

Джакоб отпустил руку племянницы, но обрадовалась Леона рано, потому что барон тут же схватил ее за плечи и пару раз встряхнул так сильно, что голова девушки непроизвольно мотнулась.

– Ай!

– Немедленно говори, что ты затеяла.

Леона лихорадочно соображала, что именно могло быть известно Джакобу. Вроде бы никто не видел, как она заходила в его спальню, чтобы оставить письмо. Эрна караулила в коридоре и сказала, что мимо никто не проходил. Стало быть, дядюшка так разозлился из-за беседы с драконоборцем.