Онлайн книга «Алмаз лорда Гамильтона»
|
Да она за это время умрет с голоду! И Женя, ругая себя последними словами, опять поплелась к морозильной камере, где ее поджидали готовые котлеты и блинчики, которые можно просто разогреть в микроволновке. Тут же, в этой же морозилке, она прихватила несколько замороженных булочек. Осознавая всю глубину своего морального падения, она бросила в тележку еще и пакет пельменей, вспомнила про хлеб и сыр и наконец поплелась к кассе, мужественно отказавшись взять сметану к пельменям. Как всегда, работали только две кассы из четырех. На автопилоте Женя встала в более короткую очередь. Нет бы задуматься, почему эта очередь короче! Но она поняла, в чем дело, когда уже было слишком поздно менять диспозицию. Кассирша, к которой она встала, работала с торжественной медлительностью царственной особы. Каждый купленный продукт она неспешно осматривала со всех сторон и чуть не обнюхивала, прежде чем пробить. Люди в очереди тяжело вздыхали и постепенно накалялись. Женщина, стоявшая в самом хвосте очереди, демонстративно взглянула на часы и громко проговорила: – Нельзя ли побыстрее? Мы все с работы, устали, а вы тут еле шевелитесь… – Вы уже с работы, а я еще работаю! – обиженно отозвалась кассирша. – И вообще, быстро только кошки родятся! Вдруг у парня, который стоял в очереди перед Женей, зазвонил телефон. Он достал его из кармана, нажал кнопку отзыва и вполголоса проговорил: – Да, привет… а я в троллейбусе еду, скоро буду… ну да, я же говорю – скоро! Парень спрятал телефон, и время снова потянулось невыносимо медленно. Наконец один покупатель отошел от кассы, перед Женей оставалось еще двое. Тут у того же парня снова зазвонил телефон. Он вытащил его и снова проговорил: – Говорю же тебе – я в троллейбусе! Еле тащится! В пробку попал! Я же тебе говорю… Тут мужчина, который стоял перед парнем, хорошо поставленным голосом произнес: – Эй, задняя площадка, оплачивайте проезд! Это я вам, молодой человек! – У меня льготный проездной! – подала голос женщина, стоящая за Женей. Женя тоже решила подыграть парню и спросила озабоченным голосом: – Молодой человек, вы на следующей выходите? – Все, не могу разговаривать! Ко мне контролер подошел! – с явным облегчением проговорил парень с телефоном и спрятал трубку в карман. Вся очередь немного повеселела, и даже кассирша зашевелилась чуть быстрее. Наконец Женя расплатилась, сложила покупки в пакет и направилась к камере хранения. За время ее отсутствия здесь выросла очередь из желающих сдать свои вещи. Женя протиснулась к камерам, достала чек и поднесла его к считывающему устройству. Одна из ячеек с громким сухим щелчком открылась. Женя посмотрела на нее с удивлением. Ей казалось, что ячейка, куда она положила Ольгин пакет, была справа от считывающего устройства, а сейчас открылась ячейка в левой секции… Женя колебалась, пытаясь вспомнить тот момент, когда убирала пакет в ячейку. – Девушка, не задерживайте людей! – раздраженно проговорила женщина средних лет, стоящая у нее за спиной и дожидавшаяся, когда освободится ячейка. – Вы здесь не одна! Мы все после работы, мы все устали! Женя что-то раздраженно фыркнула, торопливо взяла пакет и вышла из камеры. И уже на улице почувствовала, что с этим пакетом что-то не так. Он был заметно тяжелее, чем прежде. Женя остановилась и взглянула на него. Пакет был определенно не тот, который она сдала в камеру. Правда, он был такого же цвета – бело-голубой, но рисунок на нем был совсем другой, и теперь Женя не сомневалась, что он значительно тяжелее, чем раньше. Женя заглянула внутрь – и растерянно захлопала глазами. Вместо детских вещей в пакете лежала яркая картонная коробка с настольной игрой. – Что за черт?! – вслух проговорила Женя и повернулась к магазину, из которого только что вышла. Первой ее мыслью было, что считывающее устройство магазинной камеры хранения дало случайный сбой и ей по ошибке выдали чужой пакет. Женя уже развернулась и шагнула к магазину, собираясь обратиться к сотрудникам. Но потом она на всякий случай проверила сумку и с удивлением нашла в ней тот самый чек, который получила в камере, когда сдала пакет на хранение. Чек лежал в том самом отделении сумки, в которое она его положила. Но тогда какой чек она использовала, выйдя из магазина? И тут до Жени дошло. Она машинально вытащила чек из кошелька. Странно, за один день так привыкла к этой сумке, что уже считала ее чуть ли не своей. Нехорошо… На автопилоте она достала в камере хранения чек настоящей хозяйки этой сумки, той девушки, которую на Жениных глазах сбила машина… Перед ее внутренним взглядом снова возникла та же картина – рассыпавшиеся по асфальту светлые волосы, кровавая лужа и мертвые, пустые глаза… Женя постаралась избавиться от этого наваждения и переключиться на текущие заботы. Во-первых, нужно вернуться в супермаркет и забрать там пакет с детскими вещами, а то Фараонова из нее душу вынет. Да и Ирку жалко – ей эти вещи пригодятся. Во-вторых… ну, сначала во-первых. Женя вернулась в магазин, зашла в камеру хранения. К счастью, очередь за это время рассосалась, никого, кто видел ее прошлый раз, не было. Женя приложила свой чек к сканеру, достала из открывшейся ячейки злополучный Ольгин пакет и наконец вышла из магазина. Она дала себе слово хотя бы временно не думать о погибшей девушке, но не удержалась, потому что в камере хранения ей пришел в голову вот какой вопрос. Почему у нее в кошельке оказался чек из этой камеры? Одно из двух – или она сдала туда свой пакет и просто забыла о нем, или… или она нарочно его там оставила, чтобы зайти за ним позднее. Но какой в этом смысл? Вообще, очень странная история. Начать с того, что в полиции Жене заявили, что никакой аварии в том месте не было и никто не погиб. Вот это совсем непонятно. Ведь Женя видела все своими глазами. Как это можно объяснить? Та сбитая девушка пришла в себя, отряхнулась и отправилась по своим делам? Быть такого не может! Женя видела кровь на асфальте, видела пустые, широко открытые глаза, каких не может быть у живого человека… что же, ей все это померещилось? Нет, так можно с ума сойти! Не заходя к себе в квартиру, она позвонила в соседнюю, к Ирке. Дверь открыл шестилетний Ванька. Глаза его были красные, рукавом он утирал слезы. |