Книга Вблизи и далеко, страница 101 – Пальмира Керлис

Охамел. Путает вежливость с благосклонностью. Мало подзатыльников от Нессы получал.

– Плотнее сотрудничать? – хмыкнула Моника. – Да мы сразу к вам пришли! Только слушать нас никто не стал. Вам плевать было, что три человека пропало.

– И похищенных в ваших клиниках держали, – добавила Лола. – И…и…

– И придумал все это ваш обожаемый Норд, – ехидно подсказал Баэс.

– Александр специально настраивал вас против Совета. – Секретарская девушка покрепче перехватила кипу бумаг, будто надеялась опустить ее кому-то на голову.

– Настраивать не понадобилось, сами видим! – выпалила Василика, сев на любимого конька. – Ваша вечная проблема – как бы от нас избавиться.

– Никакая это не проблема, – устало сказал Феликс. – Возиться целый месяц тут не с чем.

Кому-то вежливости определенно не завезли! Перепалка мгновенно прекратилась, Марк застыл с открытым ртом. Маэва пожала плечами, ее улыбка стала бесконечно далека от милой.

– Похищения, предупреждения, ловушки… – Феликс развернулся, приоткрыл дверь и бросил через плечо: – Зачем такие сложности? Можно было просто не вмешиваться. А в следующий раз, когда как стадо баранов вновь рванете за новым лидером – убедитесь, что все газовые вентили в доме перекрыты.

В коридор вышел, беззвучно притворив дверь. Кира вздрогнула, в зале повисло молчаливое напряжение. Ясно. Перед собранием было распределение ролей доброго, злого и очень злого полицейского, и ему досталась последняя. Ну, как главному в Совете по информационной и прочей безопасности. И в этой их так называемой расстрельной комиссии, без одобрения которой пятое предупреждение не лепят. В общем, с плюшевым мишкой в обнимку он смотрелся бы крайне неубедительно.

В голове снова включился сломанный микрофон, стирая остальные звуки. Осталось изображение. Маэва отпустила стол, что-то сказала и вышла вслед за Феликсом, уводя с собой общественного специалиста. Правильно. Не нужно его оставлять без присмотра. Василика обиженно закусила губу. Нет, так не пойдет. Требую субтитры!

– …пройдите во второй кабинет, – вернулся звук голосом идейной секретарши. – Моника и Лола, кураторы ждут вас в пятом.

Посыпались имена и цифры. Начинается… А вас, Штирлиц, я попрошу остаться, ага. Нас с Кирой отправили в тринадцатый. Надеюсь, за углом не скрывается черная кошка с пустыми ведрами.

Вдох, выдох, фокус повышенной сложности – встать с кресла, храня тот же непринужденный вид. Зал расплывался, дверь металась по стене, как заведенная, не в силах определиться, где ее место. Пришлось задумчиво притормозить и всмотреться. Кира поправляла очки и царапалась всполохами панической тревоги. Догадалась, видимо, о чем сейчас спросят.

В тринадцатом кабинете было пусто и прохладно. Вместо кресел полукругом стояли диваны, в углу булькал кулер с водой. Ядрено ледяной, прямо то, что надо. Я с наслаждением выпил два стакана и сел рядом с Кирой. Та ерзала и незаметно поглядывала на дверь.

Из коридора прилетело бодрое цоканье каблуков, в кабинет на всех парах влетела Анита с неизменной улыбкой наперевес.

– Что вы сделали с ее даром? – с ходу спросила она, приземляясь на подлокотник нашего дивана.

– А что, это запрещено? – совершенно спокойно выговорила Кира и поправила идеально сидящие очки. – Никто не пострадал.

Анита укоризненно покачала головой.

– Ночь в больнице, фактически при смерти, это называется «никто не пострадал»? Врачи тебя не отпускали, пока ты отказ ото всех претензий не подписала.

– У меня нет никаких претензий, – ровно ответила Кира. – Ни к кому.

– У тебя нет претензий, – эхом отозвалась Анита и строго посмотрела на меня. – Зато у нас есть вопросы. Интересен сам случай как таковой. Всегда считалось, что усилить дар невозможно.

Я безучастно рассматривал на ее блондинистой голове розовую прядь, спрятанную в пучок, и молчал. Это дело Киры. Пусть сама решает, что именно говорить.

– Мы не усилили, – нехотя выдавила та, – а вернули, как было.

Анита медленно кивнула:

– То есть, дар был загашен. Тобой?

– Нет, – тихо ответила Кира. – Уже неважно. Ты говорила, что все произошедшее до прихода Совета в Россию вас не волнует. А это было давно. Очень давно.

Анита растерянно моргнула. Ну просто шах и мат! «Все, сказанное вами, может быть использовано против вас».

Напряжение в воздухе сгустилось, в кабинет вошли Маэва с Феликсом. Она шагнула внутрь и остановилась напротив нашего дивана, он встал у дверей. Я понял! У него любовь. К дверям.

– Ситуация прояснилась? – осведомилась Маэва.

– Похоже на случай Эвиты Васкес, – доложила Анита, вставая с подлокотника. – Только не добровольный.

– Интересно. – Маэва повернулась к Кире, и посмотрела на ту с жадным любопытством энтомолога, обнаружившего неизвестное науке насекомое. – Подобных прецедентов у нас еще не было.

– Теперь будут, – буркнула Кира себе под нос и сложила руки на груди.

– Значит, все-таки ваш дядя, – задумчиво сказала Маэва. – Надо думать, это не единственное, чем он отличился.

– Я не в курсе его дел, – выпалила Кира, стремительно теряя маску уверенности. – Мне всего лишь не посчастливилось полгода пожить рядом.

Маэва недоверчиво нахмурилась.

– Она не знала о блоке, – вмешался я. Голова тотчас противно загудела. – Это я заметил его, и предложил помочь.

– Пусть даже так, – бросила Маэва, не отводя от Киры цепкого взгляда. – Зимой у нас были веские основания вплотную заняться вашей бурной деятельностью. Конечно, компания уже ликвидирована, но…

Кира стиснула зубы. Аукнулась ей все-таки «Перспектива» со сверхъестественной помощью состоятельным клиентам.

– Ваш уровень дара не вызывал беспокойства, – жестко закончила Маэва. – Теперь стало иначе.

Она перевела взгляд на меня, настолько выразительный, что в висках снова затрещало. Она в курсе, что пытки запрещены Женевскими конвенциями? Пусть выписывает свое предупреждение и смотрит в другую сторону. Первое будет. Плевать.

– Не вижу проблемы, – безразлично сказал Феликс. – Он ей блок снял, пусть он за нее и отвечает.

Чего?.. Правильно говорят, что у него чувства юмора нет. Не смешно!

– Как солидарная ответственность? – Маэва склонила голову набок. – Отлично. Меня устраивает.

Анита согласно кивнула, Кира закусила губу, с трудом сдерживая смех. Я влип…

Посчитав на этом воспитательный долг выполненным, Маэва с Феликсом удалились. Анита выпорхнула следом, помахав на прощанье рукой. У стены булькнул кулер, на подоконник с шумом приземлился жирный голубь и уставился круглым глазом через стекло. Мутило. Пора на воздух. И побыстрее.

– Крестный папа… – протянула Кира, издевательски вытянув губы трубочкой. – Я буду вести себя хорошо. Может быть…