Онлайн книга «Кукольник»
|
Близнецы переглянулись. Вроде как решали: кому отвечать этому недотепе, не понимающему элементарных вещей? — Пока корабль висит на орбите, рабы заряжают накопители. Создают энергорезерв, — снизошла до пояснений Джессика, не прекращая работы. — Если бы мы были большие, мы бы сочиняли для двигунов ходовые гематрицы. Впрок, про запас. Но мы маленькие. Мы полезней на хозяйственных работах. «С такой женой, — вздохнул маэстро Карл, — если ты не гематр, можно повеситься. Она всегда права!…» На обед сегодня, кроме белково-витаминного брикета и тюбика «микса», полагалась розовая пилюля неизвестного состава и предназначения. А в кружку с водой добавлялся глоток тонизирующего стимулятора. «Это просто праздник какой-то!» — со злостью ухмылялся Лючано, оказавшись на раздаче воды с тоником. Рычаг на себя — под сдвоенный «сосок» подъезжает пустая кружка. Белая кнопка — порция воды, зеленая — тоник. Рычаг от себя — наполненная кружка уползает прочь. Повторить операцию. Все эти действия без проблем мог бы выполнить автомат — но только не на помпилианской галере. Уже через пять минут тупая механическая работа начала раздражать. Если бы не разговор с юными гематрами, он бы на стенку от тоски полез. — Вы посчитали то, о чем я вас просил? Мой срок до полного превращения в робота? Дети молчали. — Хотя бы приблизительно? Екнуло сердце: похоже, итоги вычислений были неутешительны. — Очень приблизительно. — В ломающемся голосе Давида пробились нотки смущения. — С большой погрешностью. Нам стыдно за такое исчисление. — И ничего не стыдно! — Джессика сделалась похожа на обычную девчонку. — Ни капельки не стыдно! Это потому что данные все время менялись. Возник положительный градиент… Она будто оправдывалась. — Положительный градиент? Что это значит? — Это значит, что твой срок полной роботизации увеличился. — Хорошие новости! — Лючано рассмеялся и довольно потер руки, забыв о работе. Транспортер загудел, требуя внимания. Пришлось вернуться к рычагам, кнопкам и кружкам. «Ты забыл о работе, малыш? Ты действительно забыл?» «Да, а что? Нечасто меня в последнее время радуют добрыми вестями!» «Но ты же раб! Раб не может забыть о работе!» Пораженный словами маэстро, Лючано остолбенел. «Не отвлекайся, дружок, — вывел его из ступора окрик Гишера. — Да не от этих дурацких кружек! Ты ведь еще не узнал главного…» — Сколько?! Сколько у меня времени? — На данный момент, при сохранении прежней интенсивности эксплуатации — около двух лет и семи месяцев. — Погрешность — плюс-минус два месяца. — Точнее у нас не получается. — Но твой срок имеет тенденцию к дальнейшему росту. — Если градиент не изменится… — Но он же меняется, Давид! — Я сказал: «если». Принял допущение для упрощения задачи. — Мы не можем позволить себе упрощения. Нам надо развиваться. — Но иначе возникает слишком большая погрешность… — Дилемма приоритетов? Более точный ответ при заданном допущении — или более сложная развивающая задача? — Ответ для него — или развитие для нас? — Да. — Но… — Эй, гении! — прервал Тарталья близнецов, увлекшихся спором. — Вы бы меня спросили, что ли? — О чем? — повернув к нему головы, поинтересовались Давид с Джессикой. Даже на малоподвижных лицах гематров ясно читалось, что спрашивать его не о чем и незачем. Разве что для общего развития, за неимением лучшего поставщика задач. — Нужен ли мне, любимому, сверхточный ответ. Так вот, отвечаю: приблизительный меня вполне устраивает. Вы сказали: два с половиной года? — Два года, — нет, Джессика иногда была невыносима, — и около семи месяцев. — Главное, что срок растет. Так? — Так, — кивнули близнецы. — Спасибо, ребята! Значит, будем тянуть срок за уши! — Зачем? — Чтоб быстрее рос. А теперь, если угодно, делайте расчет с точностью до секунды. Развивайтесь на здоровье! Кстати, не хотите ли узнать, что творилось на планете, пока вы здесь тянули лямку? — Хотим! Математика бытия разрумянилась и только что не запрыгала на одной ножке. Лючано взял с транспортера полную кружку, сделал глоток, готовясь приступить к рассказу, — и обнаружил, что близнецы таращатся на него во все глаза, раскрыв рты. Ждут не дождутся увлекательной истории? Кружка! Глоток воды, слабо отдающей кислым тоником. Раб не мог этого сделать! — Извините, ребята, это я машинально. Задумался. Он поставил кружку на место, но изумление в глазах детей не исчезало. Они смотрели на него не отрываясь, продолжая механически распаковывать и складывать на лоток пищевые брикеты. Лоток был уже практически полон — скоро надо будет включать распариватель. Вновь загудел транспортер. А что, если не обращать на него внимания? Он держался полминуты — успел засечь по часам на браслете-татуировке. Потом его властно потянуло к рычагу и кнопкам. Рычаг на себя, белая кнопка, зеленая кнопка… «Раскатал губы, дружок?» «Но я волынил целых тридцать секунд! И эрзац-радость от работы сгинула, уступив место тупому раздражению. Раб должен радоваться. Это свободный в силах послать все в черную дыру…» «Поводок»! Ментальный «поводок», о котором говорила медикусу Юлия, по-прежнему ослаблен! Тумидус не восстановил влияние «клейма» на Лючано Борготту в полном объеме. Почему?! «Верно мыслишь, малыш. Но ты обещал рассказать близнецам о своих приключениях. Не заставляй детей ждать». Маэстро Карл не добавил: «…пока „поводок“ опять не натянулся», — но это ясно подразумевалось. И Тарталья, с усердием наполняя кружки, принялся рассказывать. Никогда еще он не говорил с таким увлечением. Высадка, степь, пахнущая травами и свободой, зловещая «гексаграмма» над туземным городком, «сбор урожая», заваленная телами площадь, стрельба, погоня, хозяин, спасающий рабов, затхлый подвал, снова перестрелка, страшный путь к «Вихрю»… Он улыбался, видя, как горят неподдельным интересом глаза Давида и Джессики, завороженных чудо-рассказом. Дети небось беготню с пальбой только по визору видели. Да и он сам, признаться, тоже. Сюда бы Монтелье с кучей мудрой плесени — и вперед! Сюжет для боевика готов. |