Книга Турист, страница 28 – Массимо Карлотто

– Запомни хорошенько: эпоха воздушных шаров закончилась, – ответила ему напарница.

– Что за хрень ты несешь? – спросил Турист.

– Мы видели фотографии Кики: твоя любовница слишком бросается в глаза. Не только из-за пышных форм, но и из-за манеры одеваться, – ровным, без интонаций голосом ответила Лори. – Нам жаль, что это решение тебе не по вкусу, но женщины, которые тебя сопровождают, должны соответствовать нашим стандартам.

Абель вздохнул и пошел на кухню пить уже третью чашку утреннего чая. Лори присоединилась к нему. У нее была манера двигаться бесшумно, как кошка, но Абель уже привык внезапно обнаруживать ее у себя за спиной.

– Какой ты в постели? – спросила Лори.

– Зачем тебе это знать?

– Мне не удается понять, к какой категории ты относишься в сексе. Мы спим на одном матрасе, а ты не притронулся ко мне даже пальцем. Не хочу сказать, что мне бы понравилось, если бы ты это сделал. Но я намного красивей и сексуальней, чем твои женщины.

– Вот как?

– Ильза – приятная женушка, но по ее лицу видно, что в постели она не особенно изобретательна, а Кики – утомительная любовница, которую ты трахаешь, чтобы использовать вслепую как сообщницу.

– Осторожней, Лори! – Абель изобразил на лице упрек. – Ты начала разговор, типичный для психопатов.

– Но сейчас мы вдвоем, только ты и я. Ты можешь хотя бы из вежливости признать, что физически я лучше твоих якобы любимых женщин, и объяснить мне, почему не попросил меня потрахаться с тобой? Это не нравится мне и даже немного беспокоит.

– Я не могу позволить тебе этого: для секса нужны возбуждение и слабый контроль за поведением, – ответил Абель, вспомнив два главных пункта списка симптомов психопатии.

– Вот именно! Раз мы знаем, о чем говорим, я ожидаю, что ты в значительной степени, а может быть, даже полностью отдашь себя в мое распоряжение.

– Ты ведь знаешь, что наша эмоциональная бедность не помогает нам в таких случаях.

– Тогда, может быть, договоримся так: когда один из нас почувствует сексуальное желание, он открыто скажет об этом другому, и другой постарается это желание удовлетворить.

– Согласен, – согласился Абель. – Ты хочешь сейчас заняться сексом?

Лори сделала вид, что обдумывает его предложение, и ответила:

– Нет. И к тому же ты должен позвонить своей женушке.

В отличие от Кики Ильза была вне себя от радости. Абель утопил ее в море сладких, как патока, общих фраз о любви и отцовстве, которые нашел в Интернете.

Лори с большим интересом следила за этим разговором, а когда он закончился, поздравила Абеля и признала, что еще не достигла такого высокого уровня словесной манипуляции.

– Мы должны скрывать свою несерьезность и внимательно следить, чтобы она не была заметна ни в разговорах, ни в личных отношениях, – объяснил ей Абель. – Как только ты научишься выглядеть глубокомысленной, автоматически станешь психически здоровой.

– Как это сделать? Открой мне свой секрет.

– Надо понять, что все притворяются. Все скрывают свои лица за масками, потому что ложь – единственная валюта, которая имеет ценность среди людей. Просто мы должны быть более умелыми лжецами.

– Ты еще и наполовину философ, – с восхищением заметила Лори.

Но Абель уже потерял интерес к этому разговору.

– Абернети сказал тебе что-нибудь по поводу операции? – спросил он.

Канадка вытянула губы как для поцелуя, и на ее лице появилась шаловливая гримаска.

– Да. Ему было бы приятно, чтобы эта женщина умерла сегодня.

– Тогда пойдем поглядим на нее в последний раз.

– Нет. Следить за ней будут другие. Ближе к вечеру они сообщат нам, когда мы сможем проникнуть в ее дом.

– Но мне нужно ее видеть.

– Не сомневайся, ты сможешь возбудиться, когда посмотришь на нее, прячась за дверью. Но до этого момента ты останешься здесь и будешь заниматься своими исследованиями об этом композиторе. Ты немного отстаешь в этой работе.

Отчасти Лори была права. Он не мог позволить себе проблемы еще и с издателем. Новые друзья пообещали платить ему, но все же он не должен потерять профессию, которая служит ему прикрытием.

Абель сел за письменный стол, включил компьютер и начал писать главу о комической опере «Сельское кафе», которую Галуппи сочинил на либретто Пьетро Кьяри, яростного соперника Гольдони и притом придворного поэта Франческо Третьего, герцога Модены.

За годы своей исследовательской работы Карта-гена научился сосредоточиваться на ней даже в то время, когда охота за новой жертвой угрожала полностью завладеть его умом. Поэтому, когда канадка пришла к нему и сказала, что момент настал, он с удовольствием перечитывал уже готовый текст.

Альба Джанруссо вышла на дневную прогулку. Уже много месяцев она жила здесь, и каждый месяц углублял пропасть одиночества, возникшую в ее жизни. Она была одинока не только потому, что Иван находился далеко и каждую минуту мог быть убит, но и потому, что ее против воли оторвали от родителей, друзей, ее города и ее учеников.

Она была в отчаянии. Каждое утро, едва она просыпалась, ее сразу охватывала тоска при мысли о том, что начинается еще один бессмысленный день. Она обошла все музеи и церкви Венеции. Регулярно ходила в театр и кино. Но в конце концов Венеция стала для нее позолоченной тюрьмой.

И Альба начала пить. Пока она поглощала не так много алкоголя, чтобы это могло вызвать беспокойство, но путь был уже намечен. Кроме того, она стала нарушать правила безопасности: позвонила сначала матери и сестре, потом подругам. Эти звонки она делала не с того мобильника, по которому раз в неделю несколько минут говорила с мужем, а с общественного телефона возле почтового отделения Кастелло.

Сегодня она поболтала с Роселлой, с которой они дружили с детства. И призналась ей, что тоскует, а Роселла стала ее ободрять, сказала, что в конце концов Иван вернется и Альба снова будет счастлива с ним.

Подруга не поняла, что силы Альбы на пределе, что она уже не в состоянии ждать. Терпеть этот загробный мир с его замедленным временем и ждать, пока ее воскресят!

– Я никогда не думал, что заставлю тебя так страдать, – сказал ей Иван.

Но ему даже на секунду не пришла в голову мысль отказаться от задания и броситься ей на помощь. Он считал, что она сильная женщина, а потому будет сидеть здесь, в этом городе, похожем на коробку с конфетами, выполняя свой долг. Но ей тридцать шесть лет, и она уже слишком много принесла в жертву этому долгу.

Ее тетя Эльвира, которая, вспоминая о прошлом, говорила, что получала от мужчин только «раны и ложь», ясно сказала ей: «Он не спешит вернуться, и не потому, что забыл отвести тебя к алтарю, а потому, что ходок. Будь уверена, что он не перестал трахаться, – от этого мужчины не отказываются никогда».