Книга Эпоха Отрицания, страница 55 – Олен Стейнхауэр

– И что это все может значить? – спросила Прю. – Если Мартина убило не Бюро, то кто тогда? Бен? Соперничающая фракция внутри «Бригады»?

– Фракций, насколько я могу судить, всего лишь две: Мартин и Бен.

– И еще Ингрид, – добавила Рейчел, но Кевин не придал значения этой поправке. – Итак, вы склоняетесь к ее теории, по которой Бен избавился от Мартина.

Мур допил виски.

– Я живу на краю света и взял за правило не придерживаться каких-либо теорий.

Он поднялся, подошел к холодильнику, достал две бутылки «Поланд Спринг» и поставил одну перед гостьей.

– Местная вода из крана сильно отдает серой, – объяснил молодой человек и, свернув крышку, сделал несколько глотков.

Рейчел к своей не притронулась.

– Расскажите, что случилось, когда вы добрались до Уотертауна, – попросила она.

Кевин рассказал. Рассказал коротко и четко, как тогда, в «Скорой», но теперь представил расширенную версию, с объяснением, как Ингрид его раскрыла.

– И вы дали ей уехать – просто взяли и отпустили.

– Как я уже сказал, ей и так досталось. Поэтому я и не стал упоминать об Ингрид в докладе.

Потрясенная такой наивностью, Рейчел покачала головой.

– Она ведь могла легко все развалить. Вернулась бы и рассказала всем о вас.

– А что бы вы сделали? Задушили ее?

– Могли бы хоть связать.

– У меня не было веревки.

Прю помолчала, представляя себя на месте Мура и пытаясь взглянуть на ситуацию его глазами. Что бы предприняла она? Убила бы Ингрид?

– Послушайте, – сказал Кевин. – Я сделал то, что представлялось единственно возможным в рамках моей игры. А убивать ее и не собирался – это не мое. Так что пришлось что-то сделать. И это, похоже, сработало. Я отослал ее прочь и вернулся. Меня спросили, конечно, где Ингрид, и я ответил, что ей нужно побыть какое-то время одной, проветрить голову. Мне поверили – оснований для сомнений не было.

Мур отпил еще воды и вытер рот. Рейчел заметила, что ногти у него обгрызены до мяса, а кожа на кончиках пальцев сухая и шелушится.

– Оставалось только дождаться кавалерии, – продолжил он свой рассказ. – Люди уже стали укладываться на ночь, и я представлял, как это будет: все спят, и тут, будто снег на голову, спецназ. А потом вдруг зазвонил проводной телефон. Оказывается, Ингрид где-то отыскала платный автомат.

– Вот дерьмо.

– Да уж…

Кевин рассказал, как его затащили наверх и что сказал ему в ванной Миттаг перед тем, как свет вдруг погас и в комнату, с оружием наготове, ворвались спецназовцы.

«Парень, ты, наверное, все не так понял! Мы ведь с тобой на одной стороне… Ну, или были на одной».

– Что вы хотите этим сказать? – недоуменно спросила Рейчел.

Ее коллега пожал плечами.

– Я думал, может быть, вы мне скажете.

Что-то было в его тоне и в спокойном, ждущем взгляде. Пытался ли он повернуть разговор на нее?

– Не скажу, – ответила Прю. – Он не намекал, что работает на Бюро? Соответствующее заявление, кстати, существует. Оно подано довольно давно. Но ему сразу же отказали.

Кевин покачал головой, но она так и не поняла, удалось ли ей сообщить ему что-то новенькое или нет.

– Почему вы не рассказали мне об этом тогда, в «Скорой»? Сразу после того, как все произошло? – спросила она.

– Но я ведь не знал вас. Представьте: какой-то вооруженный человек говорит мне, что мы на одной стороне, и его тут же убивают. Потом женщина, которую я никогда раньше не встречал, натыкается на мои носилки и начинает обо всем расспрашивать. Я не знал, что делать.

– А теперь?

– Я вас проверяю. Вы разве не видите?

Гостья не оскорбилась, не обиделась, хотя и могла бы.

– А как же официальный отчет? – уточнила она.

– Вы о том, что я исключил из него Ингрид, но не последние слова Бена? – Кевин пожал плечами. – Им это совсем не понравилось. Сказали, мол, обычные люди заподозрят худшее. Хотели получить гарантии, что я буду молчать. Дали подписать какую-то бумажку – я подписал. Держу пари, вы тоже.

Рейчел покачала головой.

– Я не подписала.

– Вот как? – Мур явно удивился, а его собеседница поняла, что совершила в Сиэтле огромную ошибку, отказавшись подписать договор о неразглашении. Если она и нарисовала у себя на лбу метку, то именно этим. Господи, да в чем проблема-то? Почему она сама себе создает трудности? Неужели так и не поняла за последние восемь месяцев, что за происходящее за пределами ее маленького мира отвечают другие?

Рейчел постаралась сосредоточиться.

– Вы действительно не знаете, где сейчас Ингрид Паркер?

– Не знаю и знать не хочу.

– Сколько денег у нее было с собой?

– У нее осталась заначка Мартина, тысяч двадцать-тридцать. Для начала вполне достаточно.

– Значит, она может находиться где угодно.

– Вот и я о том же.

– Есть предположения, откуда у «Бригады» такие деньги?

– Не знаю. Деньги просто были, и все.

– При вас кто-нибудь упоминал компанию «Магеллан Холдингс»?

Кевин покачал головой:

– Нет, не слышал.

Поверила Прю ему или нет, значения не имело – она получила то, что получила, и не больше. Проблема заключалась в другом: чтобы понять, что делать и кому доверять, нужно было иметь ясную картину случившегося в прошлом году. И единственным, кто мог помочь ей в этом, была Ингрид Паркер – а иначе зачем Оуэну приезжать сюда в сопровождении Джонсона и Вейл и разыскивать ее здесь?

Солнце уже касалось верхушек деревьев.

– Что вы сейчас думаете об Уотертауне? – вновь вернулась Рейчел к расспросам.

Кевин пожевал губу.

– Согласен ли я с протестующими в центре города? Вы об этом? Считаю ли я, что без кровопролития можно было обойтись?

– Да. Именно об этом я и спрашиваю.

Молодой человек фыркнул.

– Конечно, считаю.

– И вот теперь вы здесь и подумываете о том, чтобы уйти из Бюро.

Кевин отклонился назад и закрыл глаза, словно собрался вздремнуть.

– Любой, кто утверждает, что есть одна-единственная причина, по которой он бросает одну-единственную работу, какую только знает, – лжец. – Он открыл глаза, поднялся и снова потянулся за бутылкой. – Не бывает так, чтобы человек делал что-то по одной только причине.

Чашки снова наполнились. Они проговорили еще с полчаса, но Рейчел так и не рассказала Муру о том, что случилось в Сиэтле. Да, она уже верила ему, но его лаконичность и сдержанность служили ясным сигналом: не хочу ни во что вмешиваться. Он вышел из игры. Он хотел и дальше оставаться вне игры, общаться с природой и делиться рецептами с соседями. Так часто бывает, когда, отработав год под прикрытием, выходишь на свет. Ты цепляешь свой фургон к кругоходу домашней жизни, избегаешь сложностей и стараешься заново наладить связи со всеми теми, с кем был до того, как целый год пробыл кем-то другим.