Онлайн книга «Кот, который ходил сквозь стены»
|
– Вообще-то, она не обращает на них внимания, если нет причины. У нее есть тысячи других дел, куда интереснее… – Намного интереснее! – прервал ее безликий голос. – Минни, ему не нравятся девственницы. Я сказала ему, что я тоже из их числа. Подтверди, сестренка: мне хочется, чтобы он убедился раз и навсегда. – Тина, не издевайся над ним. – Почему бы и нет? Над мужчинами приятно издеваться – они так забавно дергаются, стоит их задеть за больное место. Если честно, не понимаю, что Хейзел в нем нашла. Полная бестолочь. – Тина! Полковник, Афина сказала тебе, что она компьютер? – Что? – Афина – компьютер. Она контролирует всю планету; другие компьютеры – просто неразумные машины. Афина управляет всем, как некогда Майкрофт Холмс управлял всем на Луне. Хейзел рассказывала тебе о нем, я знаю. – Минерва слегка улыбнулась. – Поэтому Тина вправе говорить, что она девственница. Формально это так, компьютер не может вступать в плотскую связь… – Но я все знаю об этих связях! – Да, сестренка… если речь о мужчине. Но когда она переместится в тело из плоти и крови, став человеком, то формально перестанет быть девственницей: ее плева атрофируется на этапе развития плода, а любая остаточная ткань будет удалена еще до того, как сформируется тело. Так же было и со мной. – Ты, видать, совсем из ума выжила, Минни, если Иштар тебя уболтала. Но со мной такое не пройдет. Я решила, что у меня все будет как полагается. Настоящая девственность, а затем дефлорация, ритуальная и физическая. А если получится, даже платье невесты и свадьба. Как думаешь, сумеем убедить Лазаруса? – Сильно сомневаюсь. С твоей стороны это было бы глупой ошибкой. Ненужная боль при первом сношении – и то, что должно доставлять лишь радость, породит дурные привычки. Сестренка, секс – главный довод в пользу того, чтобы стать человеком. Зачем портить себе удовольствие? – Тамми говорит, что это не так больно. – Зачем вообще делать себе больно? В любом случае ты не уговоришь Лазаруса на официальную свадьбу. Он обещал, что ты войдешь в наше Семейство, и не более того. – Может, привлечь полковника Зеро в качестве добровольца? Тогда он будет многим мне обязан, а Морин говорит, что на жениха все равно никто не обращает внимания. Что скажешь, солдатик? Только представь, какая честь – быть моим женихом на шикарной июньской свадьбе. Подумай, прежде чем ответить. У меня звенело в ушах, я ощущал, как приближается головная боль. Быть может, стоит закрыть глаза, и я вновь окажусь в своем холостяцком жилище, в «Золотом правиле»? Я попробовал сделать это, потом снова открыл глаза. – Отвечай, – настаивал бестелесный голос. – Минерва, кто пересадил мой маленький клен? – Я. Тамми сказала, что ему не хватает места, он не сможет дышать, а тем более расти, и попросила меня найти горшок побольше. Я… – Это я его нашла. – Тина нашла горшок, и я пересадила деревце. Видишь, каким счастливым оно выглядит? Выросло на десять с лишним сантиметров. Я посмотрел на деревце, потом посмотрел на него еще раз. – Сколько дней я провел в этой больнице? Лицо Минервы внезапно стало непроницаемым. – Ты не сказал, какого размера бронтозавра ты хочешь на завтрак, – произнес голос Тины. – Наверное, лучше приготовить маленького: у старых ужасно жесткое мясо. По крайней мере, все так говорят. Десять сантиметров… Хейзел говорила, что навестит меня утром. Утром какого дня, дорогая? Это было две недели назад? Или больше? – Не такое уж жесткое, если его хорошенько провялить. Но мне не хочется ждать, пока мясо дойдет. С вафлями тоже задержка? – Вовсе нет, – ответил голос Тины. – Вафли здесь подают редко, но Морин знает о них все. Она говорит, что выросла всего в нескольких километрах от тех мест, где рос ты, и почти в то же самое время, плюс-минус столетие. Видишь, она знает, к какой еде ты привык. Морин рассказала мне все о вафельницах, и я экспериментировала до тех пор, пока не сделала такую, какую она хотела. Сколько вафель ты можешь съесть, толстячок? – Пятьсот семь. Последовала короткая пауза, затем Тина спросила: – Минерва? – Не знаю… – Но, – продолжал я, – сейчас я на диете, так что обойдусь тремя. – Не уверена, что хочу видеть тебя своим женихом. – В любом случае ты не посоветовалась с Хейзел. С моей женой. – Это не проблема: мы с Хейзел дружим уже много лет. И если ты мне понадобишься, она тебя заставит. Правда, я не очень уверена насчет тебя, малыш Дикки: слишком уж ты переменчив. – Гм… «малыш Дикки»? Вы знаете моего дядю Джока? Джока Кэмпбелла? – Серебристого Лиса? Знаю ли я дядю Джока? Мы не станем его приглашать, Дикки, иначе он будет требовать jus primae noctis [67]. – Его придется пригласить, госпожа Тина, – он мой ближайший родственник. Ладно, выступлю в роли жениха, а дядя Джок позаботится о том, чтобы дефлорировать новобрачную. И дело с концом. – Минерва? – Полковник Ричард, думаю, Афине не стоит этого делать. Я знаю доктора Джока Кэмпбелла много лет, а он знает меня. Если Афина не бросит свою глупую идею, доктор Кэмпбелл не должен стать у нее первым. Может, через год-другой, когда она будет знать… – Минерва пожала плечами. – Это свободные люди. – Тина может все решить, поговорив с Хейзел и Джоком. Идея ведь не моя. Когда должно свершиться это преступление? – Очень скоро. Клон Афины почти созрел. Примерно через три твоих года. – Я думал, речь идет о следующей неделе. Тогда можно не беспокоиться – вдруг к тому времени ишак сдохнет. – Какой еще ишак? – Осел. А теперь о вафлях. Госпожа Минерва, не разделите ли со мной трапезу? Не могу смотреть, как вы стоите, пуская слюни и умирая от голода, пока я купаюсь в вафлях. – Я уже завтракала… – Очень жаль. – …но это было несколько часов назад, и я с удовольствием попробую вафли – их хвалили и Хейзел, и Морин. Спасибо, принимаю предложение. – А меня вы не пригласили? – Моя будущая юная невеста Тина, если вы исполните свою угрозу, мой стол станет вашим, и приглашение к нему выглядело бы тавтологично чрезмерным избытком излишних повторов, которые могут показаться оскорбительными. Морин говорила, как следует подавать вафли? С топленым маслом, кленовым сиропом и хрустящим беконом… плюс фруктовый сок и кофе. Сок должен быть ледяным, остальное – горячим. – Три минуты, красавчик. Я уже собирался ответить, когда иллюзорная стена вновь расступилась и вошел ребе Эзра. Именно вошел – на костылях, но на двух ногах. |