Онлайн книга «Последний Робин Гуд Европы»
|
Иногда он бывает ласковым и нежным, даже теплее июня. А бывает, наступают такие холода, что даже декабрь ему советует: «Ты уж умерь свой темперамент, братец! Даже я не настолько жесток!» * * * Все газеты и другие средства массовой информации страны трубили на всю страну: «Труп объявленного в международный розыск Мода Расмуссена, обвиняемого в двойном убийстве, сегодня утром был найден на берегу озера Долгое. На его теле обнаружены многочисленные синяки. Анализ его крови показал высокое содержание в ней алкоголя, а в лёгких обнаружена вода. Предварительная версия: погибший злоупотребил спиртным, а затем в состоянии опьянения решил искупаться. Холодная вода вызвала у него судороги, и он утонул, а через какое-то время его тело волной выбросило на берег». Андерс узнал об этом несколькими часами раньше, из служебной сводки по управлению. Он ещё раз решил обсудить это с «Мартином в квадрате». – Ну и что ты по этому поводу думаешь? Тот, опять усмехнувшись, ответил: – Что в очередной раз одним преступлением пытаются покрыть другое. Он вполне мог напиться, и это я допускаю: внутренний кризис, душевные сомнения, «сообщники бросили», «патроны кончились», или что-нибудь в этом роде. – За ним числился и винчестер, которого так и не нашли! – напомнил Андерс. – «В бегах» это слишком громоздкая штучка. Скорее всего, он давно его скинул или где-нибудь спрятал. Журналисты подкидывают нам только две версии: «напился и решил утопиться» или «утонул, не рассчитав возможностей». – Они либо не знают, либо не говорят общественности об одной детали: он был найден одетым. – Тогда версия «заплыва» сразу отметается: даже по пьяной лавочке ни один дурак не станет плавать в таком виде. Ты ещё скажи, что он плавал в ботинках! – Нет, они стояли рядом с его телом. Наверняка он был там не один. Они могли напиться по какому-то поводу, и даже поспорить, кто из них переплывёт это озеро, и он не доплыл. Тогда они очухались и вытащили его на поверхность, но все-таки не откачали. Потом эта компания протрезвела, они подобрали все бутылки и окурки – и вдарили в ноги. Например, в деревушку на другом берегу. Я посмотрел по карте: она совсем рядом. – Не катит, дружище! – возразил ему Мартин. – Всё равно он должен был снять одежду перед таким заплывом. Сомневаюсь, что ради уважения к утопленнику собутыльники стали его после этого одевать. Кстати, это только сейчас температура плюсовая. А позавчера даже днём, если помнишь, было минус семь. – У него в крови установили два промилле: то есть, перед смертью он был совершенно пьян. Он мог снять с себя ботинки и аккуратно их поставить где-нибудь на берегу. Затем решил пройтись вдоль берега по воде, чтоб побыстрей протрезветь. Споткнулся о какую-нибудь корягу и упал, а пьяные тонут и в лужах. Я это знаю: сам одного такого вытягивал за сапоги! – Очень стройная теория, – опять усмехнулся Мартин. – И не сомневаюсь, что кто-нибудь из наших журналюг тоже выдвинет что-нибудь подобное. Только лёд ещё тогда не растаял: он мог идти по нему и поскользнуться, но никак не оказаться под водой. А ещё: расскажи-ка мне про весеннее цунами на озере шириной половину и длиной два километра, которое выкинуло утопленника аж на четыре метра от берега, и прямиком к оставленным им ботинкам! * * * Но Мартин оказался прав: именно эту абсурдную версию и предоставили общественности в качестве основной. Была даже опубликована фотография его тела. Для большей убедительности следствие пригласило каких-то экспертов из Великобритании. Их глава торжественно заявил перед телекамерами: – Все синяки на теле обследуемого появились в результате неоднократных падений на землю, что весьма характерно для нетрезвого человека. У нас, и, вероятно, у вас тоже, существует такое выражение: «асфальтная болезнь». На вопрос одного дотошного журналиста, как при этом могли появиться множественные кровоподтеки на спине, эксперт уверенно заявил: – Вследствие перемещения мёртвого тела по дну озера, под влиянием подводных течений. – И это притом, что он был в одежде? – Всё: пресс-конференция окончена! Полный текст заключения экспертизы так и не был опубликован. Ради интереса Андерс позвонил знакомым специалистам-гидрографам. Те ответили: «Дно и берега этого озера песчаные, вкрапления каменистых образований в виде гальки отсутствуют, подводные источники не обнаружены, максимальная глубина озера – шесть метров, но это в противоположной стороне». Одним словом: «тишь и благодать»! На вопрос о «приливах и отливах» в этом водоёме он услышал истерический смех: – Это обыкновенная лужа, и в твоей ванне наверняка бывают волны покруче! Для того, чтобы развеять все сомнения, Андерс зашёл к дежурному патологоанатому. Тот, едва глянув на опубликованный снимок, ответил: – Если он и был в воде, то не более часа, иначе бы на теле появились такие волнистые образования. Ты когда-нибудь парился в горячей ванне часика полтора? – Бывало. Особенно это заметно на пальцах. – Правильно! Это труп «свежачка», а не утопленника. Подобный «клиент» всплывает на поверхность примерно на третий день, если вода тёплая, или на седьмой – восьмой, если она холодная. Его тело опухло бы до неузнаваемости, и его с трудом смогли бы опознать даже родственники. А в данном случае это удалось обыкновенному полицейскому: по фотографии. И они даже смогли снять с него «пальчики»! После выполнения всех необходимых формальностей тело Мода было выдано его родителям. Им предоставили официальное заключение, которое сводилось к двум основным пунктам: «Первое: смерть гражданина Мода Расмуссена наступила вследствие несчастного случая. Второе: уголовное дело против вышеупомянутого гражданина по обвинению в убийствах прекратить». Сестра Мода, прочитав этот документ, демонстративно порвала его на глазах изумлённых полицейских: – Вы тоже убийцы! * * * На похороны Мода собрались не только все жители того посёлка, но и работники его фирмы. Прибыли туда и многие сочувствующие, со всех уголков страны. На церемонии погребения никто не произносил пламенных речей: все только ставили свечи. Их было много: в несколько раз больше проживавших там людей. Кто-то плакал, кто-то молился, а кто-то просто молчал. Какой-то ретивый журналист с эмблемой «Первого Канала», который усиленно поливал грязью Мода при жизни, попытался взять интервью у какого-то дряхлого старика с клюкой: – Что вы можете сказать о покойном? |