Онлайн книга «Последний Робин Гуд Европы»
|
Закрыв дверцу, «Седой» направился в сторону холодильника. А вот именно оттуда он и достал очередной пузырь. Патрик тихо вернулся в гостиную и сел в другое кресло. Теперь он сидел не спиной, а лицом к входу, изображая на лице томное нетерпение. Он скрестил руки на груди, слегка наклонив голову вниз. Левой рукой в этот момент он крепко сжимал приклад пистолета, который был в специальном внутреннем карманчике: Патрик был левшой. Родители когда-то пытались переучить его, и именно тогда они потеряли над ним контроль, надломив подростковую психику. Стрелять Патрик умел из любого положения: стоя, лежа, сидя и даже в прыжке, а стрелять из кармана пиджака может даже неспециалист. Вероятно, так бы оно и произошло, если бы хозяин, вернувшись, сразу нацелил на него пистолет. Но тот спрятал его за спиной, засунув за брючный ремень. В одной руке он держал бутылку виски, а в другой – тарелку с конфетами. «Примирение» продолжалось, а крестик так и лежал на полу. * * * «Седой» торжественно поставил бутылку на стол. – Стаканы там! – показал он рукой в сторону буфета – Я хочу сегодня нажраться! «А ты уже нажрался!» – подумал Патрик, но вслух сказал: – Да ты совсем офигел, дядя! Когда это «судья» был на побегушках у «обвиняемого»? Но тот был не просто пьян, он полностью потерял контроль над ситуацией: – Я видывал и не такое! За моей спиной стоят такие люди! Вся твоя запись гроша ломаного не стоит. Ты даже не представляешь, кто попросил меня вернуться! Его язык уже заплетался. – Слушай меня, пчеловод! – язвительно заметил Патрик. – На этот счёт мы можем и поспорить, но в другой раз. А сейчас это надо допить. Мне надо домой! Он достал из буфета стакан и небольшую рюмочку: – Разливай, хозяин! Мне маленький, тебе большой. Ты дома, а мне ещё час переть на машине. Тот наполнил стаканы, пролив половину на скатерть, и опрокинул стограммовку: – Послезавтра я сделаю заявление! – Мы договорились: завтра! – Завтра я буду «с бодуна», растрёпанный и небритый, с синяками под глазами. Я не привык быть таким на пресс-конференциях! Он нагло врал: один раз именно по этой причине пришлось перенести одно из его выступлений перед телекамерами. – Уговорил. Ещё по одной. За «мировую»! Только сейчас «Седой» заметил: его «гость» почти не пил, зато сам он нажрался «в стельку». Он начал понимать, что эта церемония «примирения» – полная фикция! Он резко поднялся со стула и выхватил из-за спины пистолет. «Добрый шотландец» моментально двинул стол своим телом на собеседника, и «Седой» упал, выронив пистолет. Пуля полетела куда-то в потолок и отрикошетила, а гильза полетела куда-то под диван. «Бывший активист» чисто механически тут же её подобрал. «Седой» попытался встать, но опять упал, на этот раз из-за алкоголя, а резкий удар Патрика кулаком по голове надолго его успокоил. * * * Теперь «доброму шотланцу» предстояло обдумать, какой из всех вариантов «НС» выбрать. «НС» означало «несчастный случай». Можно было поставить чайник на плиту и включить газ, инсценируя бытовое отравление. Но это был ненадёжный, давно устаревший метод. Он подходил только для «простолюдинов», живших в сельской местности. В этом доме стояли датчики утечки газа, и на пульт службы спасения сигнал тревоги поступил бы раньше, чем эта мразь испустила бы свой дух. Проще всего было бы застрелить его из его же пистолета и вложить «Седому» в руку. У Патрика был широкий выбор: у него было ещё два «ствола», выделенных инспектором Петерсенем. Один был нигде не засвеченным «люггером», а второй – «Чезетом» Мода с отпечатками его пальцев. То-то возрадуются охочие до сенсаций журналисты: «Робин Гуд мстит с того света!», а следователи из другого подразделения «Охраны Короны» надолго зайдут в тупик. В Моде Расмуссене Патрик Финнеган теперь видел духовного брата, и между ними было много общего. Они оба боролись за свои идеалы, пусть и разные, преступая букву закона, оба долгое время были «в бегах», и для обоих холодная Балтика была не простым, а судьбоносным морем. И у него возникла идея. «Седой» уже храпел на полу. Патрик внимательно обследовал дом и убрал все следы своего пребывания. Он убрал со стола всю лишнюю посуду, вымыл её и тщательно протёр всё, к чему прикасался за время визита. Затем он расставил все стулья так, чтобы получилась картина: «устав от «трудов праведных», перспективный политик решил в эту пятницу снять стресс – и напиться в одиночку!» * * * Патрик снял с него туфли и пнул их ногой в сторону ванной. Они легли именно так, как он и планировал: в полном беспорядке. Теперь предстояло стянуть с «Седого» рубашку. Он перевернул его на спину и увидел большой шрам на груди, который подтверждал его «героическую» биографию, о которой он много раз слышал. Одна из пуговиц плохо расстёгивалась. Патрик резко дёрнул полы рубашки в стороны, и та поскакала куда-то в угол. Настала очередь брюк. Когда Патрик стягивал их с него, «Седой» слегка очухался и пробормотал: – Ты что: хочешь меня трахнуть? Я не против, только не люблю без вазелина. Возьми его там, на тумбочке. И опять отрубился. Патрик кинул штаны именно туда, куда их должен был бросить смертельно пьяный «аристократ»: куда попало. Трусы и носки с него он решил не снимать. Патрик поднял полуголого «Седого» на ноги и потащил в ванну. – Залезай сюда, сука! Быстрее протрезвеешь! Он заткнул пробку и включил воду. На лице «Седого» появилась глупая улыбка. Он всерьёз подумал, что всё обошлось. Ему простили даже эту выходку с пистолетом! «Ничего, господа «правдолюбцы»! Завтра я отдохну, а послезавтра приму все меры!» Он брезгливо потрогал воду: – Я в такую не полезу! Холодно! – Залезай, гнида! – закричал Патрик. Но, немного подумав, всё-таки сделал погорячее, добавив несколько каких-то слов на ирландском. – Помоги мне снять носки! |