Онлайн книга «Человек-Паук. Вечная юность»
|
Глаза Джеймсона едва не вылезли из орбит, вены на его висках вздулись. – Ты хоть представляешь, как твое идиотское вранье исковеркало мне жизнь? Ты хоть раз подумал о том, что... Но тут веки Джеймсона дрогнули. Тело его обмякло, голова свесилась на грудь, морщины на лице разгладились. Человек-Паук легонько встряхнул его. – Джеймсон! Эй, Джеймсон! Тело Джоны закачалось в воздухе, точно марионетка. Лидс внизу уже звал на помощь. – Что ты с ним сделал? Спустившись вниз, Человек-Паук осторожно опустил бесчувственное тело на тротуар. – Просто хотел попугать. Ошеломленный, он позволил Лидсу отпихнуть себя в сторону и схватить Джону за запястье. – Перестарался. Пульса нет. Человек-Паук вскарабкался на ближайшую крышу. Его била дрожь, все плыло перед глазами. Тело рвалось прочь отсюда – бежать, скрыться, но он подавил этот порыв. Сидя в тени, он дождался приезда скорой и проследил за тем, как санитары грузят так и не пришедшего в себя Джеймсона в машину. «Не может быть. Это все не взаправду. Это какой-то кошмарный сон». В надежде проснуться он продолжал наблюдать. Красно-белые вспышки «мигалки» давно исчезли в ночи, но он так и не двинулся с места. ГЛАВА ВОСЬМАЯ НА СЛЕДУЮЩЕЕ утро Питер все еще продолжал прокручивать в памяти эту сцену, надеясь припомнить хоть какой-то признак того, что Джеймсон остался жив. Но все было напрасно. Он даже начал сомневаться, что действительно видел на лице редактора ужас, а не вообразил его в припадке самобичевания. «А какая разница? Желал я ему дурного или нет – если он умрет, я и есть именно такой злодей, каким он выставлял меня все эти годы. Сам же говорил: если меня называют опасным для общества, я вполне могу стать опасным. Так оно и вышло – пусть всего лишь на несколько секунд». Отчего-то в памяти вновь всплыл растоптанный научный проект. Ощущение крошек пенопласта на пальцах странным образом смешалось с другим – с ощущением лацканов плаща редактора в руках. Двойной стук в дверь и поворот ручки заставили тревожно вскинуть голову. – Эй, Пит! «Гарри...» Едва дверь начала отворяться, Питер вспомнил, что забыл снять штаны от паучьего костюма. Он дернул одеяло, укрываясь до пояса, так поспешно, что лежавшая на постели ручка перелетела через всю комнату и вонзилась в гипсокартон на стене. Слышал ли Гарри стук ручки, Питер не знал. Хорошо, что хоть скрижаль была спрятана от посторонних глаз под грудой грязного белья. К счастью, войдя, Гарри первым делом взглянул на Питера. – Давненько тебя не видел, вот и решил заглянуть. Подумав, будто друг намекает на то, что он увиливает от ответственности, Питер решил говорить прямо: – Гарри, дружище, прости за просроченные счета... Но кудрявый юноша успокаивающе поднял руки. – Эй, не надо думать обо мне так! Заплатишь, когда сможешь. Какой смысл принадлежать к тем самым двум процентам общества, если не можешь даже дать послабление своему гениальному другу? Нет, просто зашел спросить: у тебя все в порядке? «Да, верно. Нежелание быть халявщиком при Гарри – это, скорее, мое собственное. Сам-то он так вовсе не думает». Гарри, богатый наследник, был первым, с кем Питер подружился в колледже. Остальные сторонились Гарри, считая его снобом, и только Питер прислушивался к его тревогам из-за странного поведения отца. Естественно, ни словом не обмолвившись о химическом составе, на время превращавшем Нормана Озборна в гнусного Зеленого Гоблина. Гарри качнулся на пятках. – Вчера я пытался сказать тебе привет, но ты выглядел так, будто репетируешь роль зомби. А потом вообще пропал. Что стряслось? С твоей тетей все в порядке? – Когда я навещал ее, она выглядела превосходно. – Питер нахмурился. – Ты слышал что-то другое? С ней все окей? – Нет, нет. Просто предположение. А с Гвен у тебя как? Гвен... Он ведь почти забыл об этой проблеме! Видя его реакцию, Гарри кивнул. – Ага, понял. Гляди, когда будешь готов рассказать, я рядом. – Знаю, Гарри. Со мной все окей. Думаю, большая часть моей хандры – из-за простуды, от которой я стараюсь избавиться. Организм никак не может решить, лучше ему или хуже. Притворный кашель прозвучал совершенно неправдоподобно даже для самого Питера. Конечно, Гарри не купился на его притворство, однако согласно кивнул и улыбнулся. – Тогда выбери позицию и отстаивай ее! Либо лежи и болей, либо поднимайся, черт побери! Понимая, что Гарри упомянул об отстаивании своей позиции совсем в другом смысле, чем Гвен, Питер слабо махнул ему рукой на прощание. Гарри закрыл за собой дверь, и Питер снова остался один. Снова... «Отстаивать позицию... Постоять за свои убеждения... Когда я избегаю противостояний, меня называют трусом. А когда попробовал не избегать – отправил Джону в больницу. Насколько проще было без всех этих возможностей, когда я был вечной жертвой Флэша Томпсона! Тогда я хотя бы знал, что меня шпыняют ни за что». Взгляд его наткнулся на цифровую камеру, лежавшую на письменном столе в паре футов от воткнувшейся в стену ручки. Вспомнив о том, как устанавливал камеру в Выставочном зале, Питер включил ее и принялся пролистывать кадры. При виде того, как он расправляется с бандитами и спасает Рэнди, настроение поднялось. Немного, самую малость. «Даже Джеймсон признал бы, что некоторые кадры просто превосходны. Но он сошел со сцены, и теперь их даже некому продать. Или есть кому?» Появиться в «Бьюгл», кроме всего прочего, означало узнать последние новости о Джеймсоне. Питер сомневался, что готов к этому. Убедив себя, что рано или поздно он все равно узнает обо всем, он оделся и направился на угол Тридцать девятой и Второй авеню. Но когда древний лифт остановился на нужном этаже Бьюгл-билдинг, пришлось едва ли не выволакивать себя из кабины за шкирку. План этажа – общее пространство, уставленное столами репортеров, окруженными кабинетами с внутренними окнами и старомодными остекленными дверями – не менялся многие годы. Придирчивый шеф-редактор «Бьюгл» был слишком скуп, чтобы менять хоть что-нибудь. Однажды Питер даже видел, как тот склеивает изолентой сломанную клавиатуру. Удивительно, но после этого она проработала еще полгода. В некотором роде неизменная редакционная кутерьма была для Питера домом. Возможно, не слишком гостеприимным, но все же – домом. Теперь же здесь царила пугающая тишина. «Неужели все настолько убиты горем? Или просто без воплей Джей-Джей-Джей все так и должно быть?» |