Онлайн книга «Полкоролевства»
|
Бети возвела очи горе. Эл и Бенедикт не спускали глаз с Джо — ему были привычны такие взгляды: собеседники ожидали ударной концовки, но не распознали ее. Он усмехнулся, сказал: — Это только идея, — ушел в свой кабинет, но тут же вернулся: — Проект «Неисправная кнопка». Найдем хакеров, они выведут из строя кнопку, и ядерная бомба не взорвется. — А есть ли такая кнопка? — Вряд ли, — ответил Джо. — А потому положимся на закон Мэрфи: «То, что должно взорвать ядерную бомбу, может выйти из строя». — Ну папа! Джо протянул Бети брошюрку в ярко-красной обложке, озаглавленную: «Авторитетное руководство по терроризму». — И что я должна с этим делать? — спросила Бети. — Свяжись с экспертами Конкорданса, список я тебе дам, они могли бы дать нам статьи по способам нападения, оружию, направлениям ударов, источникам финансирования, целям. — По-моему, Бенедикт считает, что ты спятил, — сказала Бети, когда они возвращались домой. Отец обдумал ее слова: — Что ж, может быть, он и прав, — сказал он. Джо Бернстайн не ждал, что раздражительную Бети, или кроткую Дженни, или этих заносчивых юношей в офисе мысль о надвигающейся катастрофе поглотит так же, как его. Сон, завершающий их еще короткие жизни, не был привязан к урочному часу; они не могли представить себе собственный конец, а значит, не верили в него. Джо ставил себе в заслугу то, что внимательно следил, как развивается его болезнь, и ставил в заслугу человечеству то, что со времен Ура Халдейского до наших дней оно с охотою играет идеей собственного конца. На дверях офиса на Пятьдесят седьмой улице и на фирменных бланках Бернстайна красовалась эмблема: широко открытый глаз. Как-то утром Джо позвал всех в свой кабинет и кивнул на окно, выходящее на Пятьдесят седьмую улицу. Бенедикт подсознательно ощущал завывание «скорой помощи», увязшей в пробке на пересечении с Седьмой авеню, еще из соседней комнаты. — Окажись я в последний раз в ней, — заметил Джо, — и сценарий моего конца света мог бы осуществиться! — Ну папа! — протянула Бети. А Бенедикт все смотрел в окно. — Вот что я вам скажу. Сиди я в той «тойоте», подумал бы: если уступлю дорогу «скорой», то завязну за белым внедорожником, а обойти автобус «скорой» не помогу. Поэтому я бы не стал ничего предпринимать. Так обычно и поступают. — Так, — подтвердил Джо, — обычно и поступают. А теперь представь — средь бела дня теракт в Мидтауне [2]. Ни одна «скорая» не пробьется. Люди забьют Ист-драйв и Уэст-драйв — они же не будут знать, что мосты перекрыты. Эл был слишком молодой, фильмов времен Второй мировой видел мало, войну представлял себе плохо и поэтому вопросительно взглянул на Бенедикта: «Что-что?!» Когда все трое вернулись к себе, Эл повторил свой вопрос вслух: — Что еще за теракт средь бела дня в Мидтауне? — Террористы идут! Террористы идут! — пропел Бенедикт. Эл рассмеялся. Они повернулись — проверить, не слышит ли их Бети, которая сидела в дальнем углу комнаты. Она опустила голову. Эл Лессер понизил голос: — И почему он вечно улыбается? — Ох уж эта ухмылка дядюшки Джо. Она у него в крови. — Для чего здесь новый компьютер? — спросил Бенедикт у Джо. — Я взял на работу Люси. — Джо, Джо, ну скажите мне, что это шутка! Люси была вдовой Берти Фридгольда и матерью Бенедикта. — Пока не привезли стол, — сказал Джо, — она может сидеть за швейной машинкой. До тех пор никто не удосужился выяснить, куда следует позвонить, чтобы кто-нибудь забрал наконец эту допотопную машинку с ножным электроприводом, десяток рулонов ткани — цветастой, полосатой, узорчатой — и коробки с катушками перепутанных разноцветных ниток, оставленные усопшим ателье женской одежды. — Джо! — закричал Бенедикт. — На кой черт «Полному компендиуму» сдалась поэтесса семидесяти пяти лет с эмфиземой, для которой даже мейл послать проблема? — А тебе известно, — сказал Джо, — что именно Конкорданс подкинул Вашингтону идею использовать сообщество литераторов, чтобы те, напрягши воображение, предсказали, какую гадость в следующий раз подкинет сообщество террористов? — Джо, просили-то тех, кто писал научную фантастику! А мама занимается серьезной литературой. — Она будет систематизировать современную литературу по катастрофам и составит отчет. А кто из вас хочет заняться тем же по фильмам-катастрофам? — Только не я, — сказала Бети. — Я! — вызвался Эл. — Когда она начинает? — спросил Бенедикт. — Сегодня, — ответил Джо. Люси То, что Люси Фридгольд держала листок с адресом, отнюдь не свидетельствовало (по крайней мере, в ее случае) о потере памяти. Она помнила, что даже студенткой не могла, заглянув в записную книжку, удержать номер телефона в памяти до конца набора. Сегодня у Люси снова разболелась левая нога, ее донимал кашель, но Пятьдесят седьмая улица ей нравилась — масса людей шла вместе с ней, кто на запад, кто навстречу ей, кто сосредоточен на себе, кто говорит по телефону. Понравился ей и необычный вестибюль. Его так и не отремонтировали. Мутные, в пятнах зеркала в позолоченных рамах под рококо. Джо велел ей воспользоваться рабочим лифтом, в прошлом грузовым, и подняться на двенадцатый этаж. За дверью с изображением широко открытого глаза все умолкли — прислушивались к лязгу и скрежету прибывшего лифта. Кто бы оттуда ни вышел, он остановился и закашлялся. Джо обнял старую приятельницу. — Замечательно! — сказала она. — Подумать только, с Пятьдесят седьмой улицы попасть сразу в диккенсовский Лондон! — Здесь было ателье, — сказал Джо. — Мне переуступили аренду две старые дамы, сестры, они снимали это помещение не один десяток лет. Мы тут все приберем, приведем в порядок — как следует подготовимся к тому, чтобы нас взорвали к чертовой матери. — Да оставь все как есть, это так мило. Ты бывал в «Мэгэзин» у Мори? Диван там пахнет плесенью. А когда он установил новые компьютеры, то старую проводку не убрал. Кабели торчат из дыры в полу как семейка безголовых змей. — Как там старина Мори? — Я послала старине Мори рассказ под названием «Румпельштильцхен в неотложном»: о том — и не о том, — как «скорая» в последний раз отвезла Берти в неотложное отделение. Послала еще в октябре! А теперь июль. |