Онлайн книга «Почему коровы не летают?»
|
Клиенты банка при виде таких странных событий испуганно шарахнулись к стенам, кто-то крикнул: — Что происходит? Оставьте женщину в покое! Сама задержанная дама в первую секунду замолчала от удивления, но потом громко заорала: — Вы, козлы, с ума, что ли, сошли? Да вы знаете, кто я такая? Да вы знаете, что я с вами сделаю? Да вас Славик на куски порвет и в асфальт закатает! — Это мы еще посмотрим! — проговорил, подходя к ней, старший группы захвата. — Лучше сразу говори — где твои сообщники? — Ну, все! — верещала женщина. — Я тебя предупредила! Старший группы беспокойно огляделся, включил переговорное устройство и проговорил: — Второй! Третий! Говорит Первый! Что у вас? — Первый, Первый, говорит Второй! — отозвался голос из динамика. — У нас все тихо. В кассе порядок, никаких посторонних! — Первый, Первый, говорит Третий! У нас тоже тихо! Старший снова огляделся, взглянул на часы. Дверь открылась, и в зал вошел тот человек, который до этого спокойно читал газету. — Ну, что тут у вас? — спросил он недовольно. — Вот, товарищ полковник, одну участницу банды задержали! — доложил ему старший группы захвата, показав на обездвиженную блондинку. — При задержании оказала ожесточенное сопротивление. Остальные бандиты не проявились, видимо, были кем-то предупреждены. Ограбление предотвращено… — Участница банды? — полковник наклонился и с интересом взглянул на «даму с собачкой». Тут же его лицо вытянулось, и он проговорил растерянно: — Здрассте, Марина Васильевна… В следующую секунду он выпрямился, побагровел и заорал на своего подчиненного: — Ты, козел, кого задержал?! Ты что тут устроил? Немедленно освободить! Освободить и принести извинения! — Как — освободить? — начальник группы захвата попятился, переводя взгляд с блондинки на полковника и обратно. — Что значит освободить? Почему освободить? — По кочану!!! — рявкнул полковник. — Ты, чурбан стоеросовый, знаешь, кто это? — А кто? — Это супруга Вячеслава Михайловича!!! Полковник уже поднимал разъяренную блондинку с пола, протягивал ей свой носовой платок и бормотал виноватым голосом: — Марина Васильевна, мои идиоты перестарались… простите дураков… не узнали вас… — Не узнали?! — взвизгнула блондинка, отряхиваясь и сверкая глазами. — Следующий раз будут узнавать! Славик вам устроит! Вам мало не покажется! Где моя собака? Полковник уже нес ей шпица. Нахальный пес посматривал по сторонам победителем и в последний момент умудрился укусить зазевавшегося полковника за палец. Тот охнул, но не показал вида. Вручил собачку хозяйке, проводил ее до дверей банка, льстиво заглядывая в глаза и рассыпаясь в извинениях. Закрыв за ней дверь, повернулся к своим подчиненным и заорал: — Всех уволю! Нет, не уволю — вышлю в Ямало-Ненецкий округ у оленей порядок наводить! Кто устроил весь этот конский цирк? Ну, получите вы у меня! Василий Макарович неторопливо шел по улице из магазина. Вдруг возле него остановилась машина. Дверца распахнулась, и Куликова втащили внутрь. Василий Макарович пытался сопротивляться, двинул кого-то сумкой с продуктами, но сильная рука зажала ему рот, и удивительно знакомый голос проговорил: — Сиди тихо и не рыпайся! Дядя Вася повернул голову и узнал своих похитителей. Это были капитаны Творогов и Бахчинян. — Вы чего, ребята? — проговорил Куликов, придя в себя и отдышавшись. — Разве можно так обращаться со старым человеком? У меня же сердце слабое! — Мы чего?! — процедил Творогов, с ненавистью глядя на дядю Васю. — Ты хоть представляешь, что с нами начальство из-за тебя сделало? Нас чуть под суд не отдали! — Сердце у тебя слабое! — подхватил Бахчинян. — У тебя, Макарыч, вообще сердца нет! Разве можно так старых друзей подводить?! Такую подлянку нам подложил! — Что, — догадался Василий Макарович, — не получилось взять банду? — Какую банду! — застонал Творогов, схватившись за голову. — Не было никакой банды! Зря только там проторчали! А вместо твоей беглой Илоны задержали жену такого большого человека, что начальник управления еле сумел скандал погасить! — А все ты, Макарыч! — вздохнул отходчивый Бахчинян. — Премия, премия! Соблазнил нас… вместо премии нам по выговору влепили и пригрозили служебным несоответствием! И еще спасибо, что не загнали в какой-нибудь глухой район Крайнего Севера! Только одно нас и спасло, — Бахчинян неожиданно усмехнулся. — Большой человек, чью жену в банке прихватили, сам от нее давно уже стонет. Совсем, говорит, баба оборзела, житья не дает. Так что он даже порадовался, что с нее маленько спесь сбили… потребовал, чтобы ему на бис рассказали, как ее в банке по полу возили! — Но наше начальство все равно до сих пор рвет и мечет, так что, Василий Макарович, не обижайся, но мы с тобой теперь ни на какие контакты больше не идем! — закончил разговор Творогов. О чем я жалею, так это о том, что окна в квартире дяди Васи выходят не на улицу, где подъезд, а во двор. Таким образом, никак нельзя видеть, кто входит и выходит из подъезда. Если бы я увидела своего напарника и начальника в окно, то сразу поняла бы, что у него большие неприятности, и не стала бы задавать вопросы. А так я открыла дверь и с нетерпением выдохнула: «Ну что? Как все прошло?» И тут же прикусила язык, потому что дядя Вася был мрачнее тучи. Он протопал в свою комнату прямо в ботинках и захлопнул перед моим носом дверь. — Вот как! — я пожала плечами. — Однако мог бы и в подробностях рассказать. Все-таки я человек не посторонний. Я подошла к двери и взялась уже за ручку, как вдруг ощутила весьма сильный тычок в бок. Это появившийся в прихожей Бонни толкнул меня мордой и поглядел очень выразительно. «Не советую, — говорил его взгляд, — можешь нарваться на грубость. Видишь же, что человек расстроен, так и сиди тихо!» — Ты меня еще будешь учить! — вспыхнула я. — Я же не просто так интересуюсь, из любопытства… Я тихонько приоткрыла дверь, и мы с Бонни протиснулись в щелочку. Да-да, не удивляйтесь, когда надо, мой бегемот умеет вытянуться до длины и толщины страховочного каната. Дядя Вася сидел за письменным столом, подперев голову руками. Вся его поза выражала такую глубочайшую скорбь, что у меня защемило сердце. Мы переглянулись с Бонни, и он, повинуясь моему взгляду, подошел к дяде Васе и положил голову ему на колени. — Бонечка, — вздохнул дядя Вася. — Люди такие злые, один ты меня любишь… Я обиделась — на меня-то за что бочку катить, я ведь к нему всей душой… |