Онлайн книга «Почему коровы не летают?»
|
— Он ранен? Значит, это очень опасные люди и Сережа не вернется живым! — Да все будет нормально! — перебила я ее. — А сейчас, чем паниковать и лить слезы, помогите мне в расследовании. Вот что хотел узнать Василий Макарович… Она взяла себя в руки и приготовилась внимательно слушать мои вопросы. — С кем ваш Сережа обычно гуляет? — начала я. Пелагея Петровна задумалась. — С Петей Сковородниковым… — начала она. — С Колей Пустышкиным и еще с Васей Наклейкиным. Еще к нему часто заходили Леша Димочкин и Дима Ложкин, но они сейчас уехали с родителями на курорт… — Значит, остаются Петя, Коля и Вася… — проговорила я, записав имена Сережиных приятелей в блокнот. От Пелагеи Петровны я отправилась на первый этаж, к консьержке. Та сидела в своей стеклянной будке, как рыба в аквариуме, и разгадывала кроссворд. — Портупея! — сказала я, заглянув ей через плечо. Она вздрогнула, отбросила газету и повернулась ко мне: — Какая портупея? Где портупея? Почему портупея? — Слово из восьми букв по вертикали. А вообще, нехорошо на посту кроссворды разгадывать. — А что мне прикажешь делать? — окрысилась тетка. — Круглые сутки тут сижу без сна и отдыха… — Бдительно наблюдать за входящими и выходящими! — А ты сама-то кто такая? — консьержка подозрительно уставилась на меня поверх очков. — Что-то мне твоя личность знакома! Я невольно восхитилась. Все-таки у тетки не глаз, а ватерпас! Видела меня утром в жутком прикиде, с зализанными волосиками, и все-таки запомнила. Нет, все не так просто с этой консьержкой. — Кто я такая — это не всякому знать положено, — отрезала я. — А где положено — там знают. И, между прочим, там надеются на вашу помощь и сотрудничество. Вы ведь раньше во вневедомственной охране служили, на вахте сидели на режимном предприятии? — Так точно! — отчеканила консьержка, приосанившись. — Двадцать лет как один день с пистолетом на боку! И за все время ни одного нарекания, а только четыре благодарности в приказе! — Очень хорошо, — одобрила я. — Тогда вы тот, кто нам нужен. Вы окажете нам помощь в важном расследовании… — В расследовании? — глаза консьержки заблестели. — Это я всегда! Вот к Алле Васильевне со второго этажа регулярно посторонний мужчина ходит, как муж на работу — так он тут… — Это нас пока не интересует! — остановила я ее. — Мы сейчас заняты другим вопросом. — Другим? — в голосе консьержки прозвучало сожаление. — А тот мужчина, он, между прочим, брюнет, может быть, лицо кавказской национальности… — Нас в данный момент интересуют следующие лица: Петр Сковородников, Николай Пустышкин и Василий Наклейкин… — Какие же это лица? — разочарованно протянула консьержка. — Это же простые мальчишки! — Возраст не играет роли! — строго возразила я. — Знаете, как говорят — мал золотник, да дорог… в смысле опасен! Это с виду они простые мальчишки, а на самом деле… — А на самом деле?.. — зачарованно повторила за мной консьержка. — Кто же они такие на самом-то деле? — Не могу вам больше ничего сказать! Я и так уже сказала слишком много! — Понятно… — кивнула консьержка. — Значит, записывайте. Петя, который Сковородников, — он в этом подъезде живет, в семнадцатой квартире. Хулиган. — Хулиган? — переспросила я. — Ну да. Дверью вечно хлопает, а если я ему замечание делаю — иностранными словами обзывается: ктулхой и носфератой. — Ясно! — я сделала в блокноте пометку. — А остальные двое? — Те-то, Коля с Васей, они из других подъездов, но к нам часто заходят. Приятели у них здесь. Коля Пустышкин — тот хороший мальчик, воспитанный. Всегда поздоровается, дверь непременно придержит, чтобы не хлопнула. Вася-то, то есть Наклейкин, — тот не очень-то, вроде Петьки, такой же хулиган… — И что — последние дни они к вам тоже заходили? — Коля заходил, а Наклейкин к бабушке уехал, в деревне у него бабушка, под Псковом… Я всегда удивлялась тому, как много знают консьержки. Вроде бы никуда не уходят, сидят у себя в подъезде, носки вяжут или кроссворды разгадывают — а при этом полностью в курсе всех дел, не только в своем доме, но и во всем микрорайоне: кто развелся, кто женился, у кого в семье прибавление, а у кого сына в армию призвали. Поэтому дядя Вася и велел мне поговорить с консьержкой — уж она-то наверняка все про всех знает! — А как у них в семьях дела обстоят? — продолжила я расспросы. — Полные семьи? И папа, и мама имеются? — Имеются, имеются! — закивала консьержка. — Только у Коли отец временный — то он есть, то его нету. Все равно как свет в нашем подъезде — то потухнет, то погаснет… — Это как? — спросила я удивленно. — А так — два месяца он дома сидит, а два месяца на каком-то перроне работает… — На перроне?! — переспросила я. — Он что — железнодорожник? — Зачем железнодорожник? Нефтяник он! — Нефтяник? Тогда, может быть, не на перроне, а на нефтяной платформе? — Во-во, на платформе! На нефтяной платформе в самой Африке! Какая только разница — на перроне или на платформе? По мне, так хоть на полустанке! Главное дело, что деньги он получает несусветные. И мало того, когда не работает, дома сидит, — такие же деньги ему идут! Он дома спит или, к примеру, полку на кухне приколачивает — а ему страшные тыщи капают. Вот умеют же некоторые так устроиться!.. А тут сидишь круглые сутки в этой стеклянной коробке, бдишь, как собака сторожевая, — и все за копейки!.. — Ну, я смотрю, вы не очень-то бдите! — Я выразительно взглянула на газету с кроссвордом, но моя собеседница сделала вид, что не поняла намека. Прежде чем уйти, я задала последний вопрос из дяди-Васиного списка: — А вы случайно не знаете, у этих… Пустышкиных и Сковородкиных, у них гаражей нету? — У Сковородкиных? — переспросила тетка. — Это какие такие Сковородкины? Не знаю никаких Сковородкиных! Нету в этом доме никаких Сковородкиных и в соседних тоже! — Ну как же! Вы только что про мальчика Петю говорили, который иностранными словами обзывается! — Так это никакие не Сковородкины, а Сковородниковы! И гаража у этих Сковородниковых нету, зачем им гараж? У них и машины-то нет. У них из транспорта только Петькин велосипед и хозяйственная сумка на колесиках, с которой в магазин ходят… — А у Пустышкиных? У них-то машина наверняка имеется! — А как же, — консьержка кивнула. — У Пустышкиных, у них целых две машины. У отца Колиного, который на перроне работает… тьфу, то есть на платформе… у него такая здоровенная машина, прямо как автобус похоронный, и тоже черная. Джип называется. А у мамаши — своя машинка, маленькая такая, зеленая. Это зачем же людям целых две машины? Нашим людям две машины без надобности! |