Онлайн книга «Защитник. Рука закона»
Трусдейл позвонил домой. За четыре месяца там набралось множество сообщений. Он назвал фирму «Баррет, Хаббард и Ву» и дождался, когда аппарат все проверит. Сообщение нашлось. Трусдейл прослушал его. Там говорилось именно то, чего он и ожидал. Тогда он позвонил в Ассоциацию частных предпринимателей. Да, «Баррет, Хаббарт и Ву» были здесь зарегистрированы. Вполне уважаемая фирма, специализирующаяся на акционерном праве. Элрой попросил номер их телефона. Баррет оказалась женщиной средних лет в деловом костюме. Она держалась деловито и решительно, наотрез отказываясь что-либо ему сообщить, даже после того как он назвал свое имя. — Я только хочу узнать, уверена ли ваша фирма в его платежеспособности, — сказал он ей. — Этот Вандервеккен обещал выплачивать мне пятьсот марок ежеквартально. Если он срежет выплаты, то зарежет меня без ножа, понимаете? Независимо от того, соблюдал я условия соглашения или нет. — Вы не правы, мистер Трусдейл, — строго ответила она. — Мистер Вандервеккен выплачивает вам ренту. Если вы нарушите условия соглашения, рента переходит… Позвольте, я сверюсь с документом… Переходит в Фонд социальной реабилитации преступников до конца вашей жизни. — А условия заключаются в том, что я не буду выяснять, кто такой мистер Вандервеккен. — В общем и целом — да. Подробней об этом сказано в сообщении, которое… — Я получил его. Он выключил связь. И задумался. Две тысячи в год, до самой смерти. И это не розыгрыш. Вряд ли такой суммы хватит на жизнь, но она станет хорошей прибавкой к заработку. Он уже придумал с полдюжины способов потратить первые выплаты. И еще он может найти себе другую работу… Две тысячи в год. Это чрезмерный гонорар за четыре месяца работы. Почти любой. Что же он делал эти четыре месяца? И как Вандервеккен узнал, что этого будет достаточно? «Вероятно, я сам ему подсказал, — с горечью подумал Трусдейл. — Предал самого себя». Но по крайней мере, Вандервеккен не соврал. Пятьсот марок каждые три месяца могут привнести частицу роскоши в его жизнь… И он будет теряться в догадках до конца своих дней. Но не пойдет в полицию. Никогда в жизни он не испытывал таких противоречивых эмоций. Он решил проверить остальные сообщения, сохраненные в телефоне. — Но вы все-таки пришли, — сказал лейтенант АРМ. Это был мускулистый мужчина с квадратной челюстью и недоверчивым взглядом. Посмотрев ему в глаза, каждый засомневался бы в том, что говорит. Трусдейл пожал плечами. — Что заставило вас изменить решение? — Опять деньги. Я начал проверять сообщения в телефоне. Оказалось, что со мной пыталась связаться еще одна юридическая фирма. Вам знакомо имя миссис Джейкоб Рендалл? — Нет. Подождите минуту. Эстель Рендалл? Та, что была президентом Клуба струльдбругов до тех пор, пока… — Она была моей прапрапрапрабабушкой. — И умерла месяц назад. Примите мои соболезнования. — Спасибо. Я… понимаете, я редко виделся с Несравненной Стеллой. Может быть, два раза в год — на день ее рождения и на именины или что-то вроде этого. Помню, однажды мы с ней обедали через несколько дней после того, как я потерял все свои деньги. Она была сумасшедшей, это точно. Она предложила возместить мне убытки, но я отказался. — Из гордости? Зря. Это могло случиться с каждым. Ремесло Лоуренса Сент-Джона Макги старо как мир и отточено до совершенства. — Я знаю. — Она была старейшей женщиной в мире. — Я знаю. Президентом Клуба струльдбругов считался самый старший по возрасту член клуба. Это было просто почетное звание. Всеми делами занимался исполнительный директор. — Ей было сто семьдесят три года, когда я родился, — продолжал Трусдейл. — Никто из нас уже не верил, что она когда-нибудь умрет. Полагаю, это звучит глупо? — Нет. Многие ли доживают до двухсот десяти лет? — Итак, я прослушал сообщение от «Беккет и Холлингсбрук» и узнал, что она умерла. И я унаследовал примерно полмиллиона марок из ее сказочного состояния. У нее достаточно всяких прапраправнуков, чтобы завоевать любую страну мира. Вероятно, вы видели приемы по случаю ее дня рождения. — Разумеется. — Лейтенант АРМ посмотрел ему прямо в глаза. — Значит, теперь вы не нуждаетесь в деньгах Вандервеккена. Две тысячи в год — это для вас сущие пустяки. — К тому же из-за этого ублюдка я пропустил ее день рождения. Лейтенант откинулся на спинку стула: — Вы рассказали очень странную историю. Никогда не слышал об амнезии, не оставляющей вообще никаких воспоминаний. — Я тоже не слышал. Все выглядело так, будто я заснул и проснулся через четыре месяца. — Но при этом вы не помните, как ложились спать. — Именно так. — Это мог быть парализующий пистолет… Что ж, мы можем погрузить вас в гипноз и посмотреть, что из этого получится. Думаю, у вас нет возражений? Вам нужно будет заполнить форму о добровольном согласии. — Прекрасно. — Вам… э-э… может не понравиться то, что мы узнаем. — Понимаю. Трусдейл уже подготовился к тому, что узнает что-то неприятное. Тот голос из сообщения был его собственным голосом. Что он боялся вспомнить о себе? — Если вы совершили какое-то преступление за то время, о котором ничего не помните, вам придется понести наказание. Беспамятство не считается оправданием. — Я готов рискнуть. — Отлично. — Вы считаете, что я все это придумал? — У меня мелькнула такая мысль. Скоро мы все выясним. — Хорошо, а теперь просыпайтесь, — потребовал чей-то голос. И Трусдейл проснулся, как внезапно разбуженный человек, тут же забывший свои сны. Голос принадлежал доктору Микаэлле Шортер, широкоплечей темнокожей женщине в деловом костюме. — Как вы себя чувствуете? — спросила она. — Прекрасно, — ответил Трусдейл. — Что-нибудь получилось? — Это очень странно, — проговорил лейтенант АРМ. Он сидел в сторонке, и Трусдейл заметил его, только когда он вступил в разговор. — Вы не только не помните, что случилось за эти четыре месяца, но даже не ощущаете, что прошло какое-то время. Вы не спали. Он взглянул на доктора: — Вы не знаете, какие наркотики могли бы дать такой результат? Она покачала головой. — Доктор Шортер — наш судмедэксперт, — объяснил лейтенант Трусдейлу и продолжил, обращаясь уже к ней: — Похоже, придумали что-то новое. Это вполне может быть. Вы проводили компьютерный анализ? |