Книга Один на дороге, страница 61 – Владимир Михайлов

— Что мы будем делать завтра? — спросила она.

«А что — сегодня?» — чуть было не спросил я, но вовремя сдержался. Наверное, она уже знала, что мы будем делать сегодня, но мне это было неведомо; на даче мог поджидать Лидумс, и многое из дальнейшего будет зависеть от него. Какие планы будут у него на завтра? Пока я все задания выполнил, но он мог надавать еще полный мешок поручений. Хорошо бы, конечно, выкроить завтра побольше свободного времени…

— Не знаю, Оля. Честно говоря, не люблю составлять подробные планы. Они и в Госплане не всегда получаются, что же говорить о нас.

— А вы не в государственном масштабе, а в самом скромном.

— Ну, если удастся выкроить время, то…

— Как — время? Разве вы не в отпуске?

— В отпуске? Кто вам сказал?

— Ваши друзья. Варвара.

— А, вот что… Балаболка эта Варвара, больше никто. Да, конечно, в отпуске, иначе с чего бы меня занесло в эти края? Значит так. Если вода не замерзнет, будем купаться в море…

— Обязательно.

— Пообедаем шашлыками…

— Я — за…

— Побродим по лесу. Здесь чудесные леса: сухие, сосновые, светлые… Будем собирать грибы.

— Да, а потом где-нибудь их зажарим. Я умею делать грибы в сметане, вам очень понравится…

— Оля, — сказал я. — Может быть, не «вам», а «тебе»?

Она помолчала.

— Нет, — ответила она потом, искоса глянув на меня. — Не будем спешить, ладно? Пусть все идет своим чередом.

— Мы взрослые люди… — начал я.

— Именно потому, что мы взрослые люди. Поверьте, у нас еще много времени впереди.

— Меньше суток.

— Это почему?

— Потому что вы собираетесь завтра уехать.

— А я могу передумать. Я хотела — когда мне показалось, что вы… Но пока я вас простила. Вот если вы ухитритесь еще раз меня обидеть — уеду сразу же. Обязательно. Но до тех пор лучше думать, что у нас много-много времени впереди.

— Приказано думать, — усмехнулся я. — Только и вы тоже так думайте.

— А я в этом просто уверена. И не боюсь составлять планы. И знаю: все будет чудесно.

— Вы так уверены?

— Я знаю. Уж такой я уродилась: знаю все наперед.

— И за меня тоже?

— Женщины всегда знают за обоих. И не возражайте. Вы никогда не были женщиной. И не будете.

— Надеюсь, — сказал я искренне.

— Ох, этот мужской шовинизм! Хотя — …надо сказать, я против него не возражаю. Ой!

— Что случилось?

— Капнуло за воротник. Ничего, все равно — хорошо. Знаете, а я проголодалась. Там, куда вы меня ведете, нас покормят так же хорошо, как у Варвары? Все ваши друзья имеют привычку кормить гостей?

— Если нет — покормимся сами.

— Нападем и ограбим их, да?

— Да. Потому что там просто может никого не оказаться дома.

— Знаете, а я была в этом уверена.

— Снова ясновидение?

— Немножко. И еще логика. Если бы мы направлялись в семейный дом, вы давно прочитали бы мне лекцию — и о том, что это за люди, и как надо себя там держать, что можно и чего нельзя… Вы ведь большой педант и бываете занудливым.

— Ну да… — недоверчиво сказал я.

— Страшно! Но я вам прощаю и это. И не буду сердиться.

— Весь вечер?

— Весь этот вечер, и все остальные вечера, начиная с завтрашнего. А знаете, чем мы будем заниматься завтра вечером?

— Не имею понятия.

— Как раз тем, что вам так не нравится. Будем думать, говорить и строить планы, понятно?

— Какие еще? — не очень умно спросил я.

— Послушайте! — серьезно сказала она. — Старый, сухой, бестолковый человек! Разве вы еще не поняли, что я вас выбрала? И не делайте вид, что при этих словах вы не ощутили прилива счастья. Ощутили! Я вас выбрала всерьез. И единственное, чем вы еще можете спастись — это бежать без оглядки. Чем скорее, тем лучше. Потому что пройдет очень мало времени — и вы больше не сможете убежать от меня никогда, поняли?

— Значит, — спросил я не без некоторой обиды, — вы решили ко мне прислониться?

— Если вы окажетесь того достойны, я решусь даже на большее. Но предупреждаю: вы будете просить меня долго и всерьез. И будете благодарны мне за согласие — если я соглашусь, конечно, — целую жизнь. И вот планы насчет всего этого мы и будем строить. Те планы, в которых мы будем на «ты». Только пожалуйста, — вдруг попросила она другим, очень серьезным голосом, не думайте, что вам теперь все позволено. Наоборот. Это не случайное знакомство. И не будет никакой случайной связи. Лучше не надейтесь на это. Потому что это… это может оказаться самой большой обидой. Вы поняли?

— Да, — сказал я, помолчав.

— Знаете — я вам верю. И что поняли, и что не станете… Поверьте, я ведь уже говорила, я лучше знаю — когда.

— Не бойтесь, Оля, — сказал я. Несколько секунд мы прошли молча.

— Скажите, а вы уверены, что мы идем правильно? Здесь какие-то дикие места…

— Это в темноте так кажется. Мы идем в нужном направлении. Думаете, я не умею ориентироваться на местности? — Тут я невольно усмехнулся, вспомнив старый армейский анекдот. В деревне мама говорит маленькому мальчонке: «Смотри, машины подъехали, дядя офицер вылез, карту развертывает, сейчас будет дорогу спрашивать…» — Даже не уверен, а знаю, что правильно.

— Тогда я спокойна.

Темнота стояла уже глухая, и я на краткое время действительно испугался было, что не сразу найду дачу Лидумса, и до сих пор стойко державшаяся Ольга начнет сдавать. Однако уже через минуту-другую после моего уверенного ответа я выделил из множества других небольшой домик с высокой шиферной крышей на тесном участке, где уложенные в ряд бетонные плиты вели во встроенный гараж. Я не бывал здесь давно, и на всякий случай глянул на прибитую у калитки жестянку с номером, прежде чем толкнуть калитку и пропустить Ольгу вперед. Направляясь к дому, мельком оглядел участок — насколько вообще можно было хоть что-нибудь увидеть. Видимо, огородничеством Лидумс рассчитывал заняться в отставке, пока же — по эту сторону дома, во всяком случае — виднелось лишь несколько ягодных кустов да три хилые яблоньки. Окна были темны — Лидумс, следовательно, задерживался, не устояв перед искушением «попробовать кое-какие соображения на практике» — эти его слова сейчас всплыли в памяти. Я нашарил в кармане ключ, отпер туговатый замок и вступил в темноту. Ольга в нерешительности переступила с ноги на ногу. Я постоял секунду, припоминай, где здесь был выключатель, вспомнил и протянул руку влево. Вспыхнула неяркая лампочка. Я подал Ольге руку, она оперлась о нее и переступила через порог широким шагом, как переступают через яму. Наверное, какая-то граница была пересечена в этот миг, и это почувствовали мы оба.