Книга Дни чудес, страница 93 – Кит Стюарт

– Я понятия об этом не имел, – говорит Тед. – Почему мы ничего не знали?

Он приближается к Салли и Джею, не говоря ни слова, Джеймс и Шон тоже подходят. Мужчины окружают их, как бы желая защитить.

В этот момент я со всей ясностью осознаю, зачем необходимо спасти театр.

Ханна

Сегодня великий день. Ну, великий день или колоссальный провал. Думаю, через несколько часов мы это узнаем. Я начинаю посылать Салли эсэмэски в девять часов, спрашивая, в театре ли она, что происходит, на месте ли актеры, идет ли репетиция? Она отвечает, успокаивает, говорит, что все под контролем. Я пытаюсь найти для успокоения какой-нибудь комикс. Давно собиралась начать «Одеяла» Крейга Томпсона, но это не помогает. Я пишу Дженне и Дейзи и спрашиваю, как у них дела, проявляет ли публика интерес в онлайне? Кому-то есть до этого дело? Обе успокаивают меня и просят расслабиться. Они говорят, что позже встретятся со мной в театре. Как я могу не волноваться? В этом всё.

Тед говорит, что от совета по-прежнему ничего не слышно, так что это уже хорошо. Может быть, они позволят нам повеселиться, а затем снесут театр бульдозерами. Возможно, мы успеем туда как раз вовремя, чтобы увидеть разрушенное здание.

Я чувствую себя паршиво, я вся извелась от тревоги. К тому же меня тошнит, и я ползу в ванную, чтобы опорожнить пустые кишки в унитаз. Папа сразу начинает сходить с ума. В мире кардиомиопатии тошнота – нехороший признак. Что ж, прости меня, сердце, обвислый мешочек, сегодня у меня нет времени на твою аритмическую хрень.

– Позвонить в больницу? – спрашивает папа, в тревоге опускаясь рядом со мной на колени.

– Нет, все хорошо, – вру я. – Просто разволновалась из-за школьных дел.

Честно говоря, я постепенно привыкаю к возрастающему утомлению, стирающему границы дня. Привыкаю к тому, что утром мне не проснуться, что у меня уходит три часа на то, чтобы встать с постели. Я начинаю планировать кратчайшие пути по дому, придумывая наименее утомительный маршрут к микроволновке. Если я выхожу на улицу, то делаю это в середине утра или дня, когда на улицах не так шумно.

Но сегодня я хочу быть там. Хочу быть бодрой и сильной. Мы сделали огромную ставку на театр и на то, что он что-то значит не только для нас, и мне надо довести дело до конца. Я обязательно хочу быть там с папой, что бы ни произошло потом. Я поднимаюсь с пола, умываю лицо и прошу папу спуститься вниз и приготовить мне чашку чая. Потом я сажусь на кровать и думаю о своей пьесе. О том, как Салли все спланирует. Неожиданно я вспоминаю о прожекторах. Я ставила вместе с папой спектакли, и они не получились бы без хорошей осветительной техники, театральных прожекторов. Я снова шлю ей эсэмэску, и она почти сразу отвечает.

Том

Стояло бодрящее солнечное воскресное утро – один из тех дней, которые мы когда-то обожали и проводили с толком. Бывало, мы выходили из дому и отправлялись в городское кафе, заказывали теплые круассаны и чай, читали газеты и комиксы. Мы могли провести в кафе целый день, время от времени отлучаясь по своим делам. Я мог смотаться в театр, чтобы проверить, как идут дела в нашей кассе, Ханна отправлялась с Дженной, или Джеем, или с другими друзьями по магазинам, или шла прогуляться в парк. Иногда мы вновь встречались в «Уиллоу три», если была какая-нибудь работа или интересный спектакль. Это были сказочные дни.

Этим утром я сидел на корточках рядом с Ханной, когда ее тошнило. Она впервые за много часов вышла из своей комнаты. Она была бледной, нечесаные, давно не мытые волосы завязаны в пучок. Помогая ей подняться, я почувствовал у нее на спине выпирающие ребра. Я хотел позвонить в больницу, но она сказала, что все нормально. Меня обуревало отчаянное желание взять ответственность на себя, что-то сделать, но в то же время я уважал ее право самой распоряжаться своим здоровьем. Я пошел в ее комнату, чтобы немного прибраться, и почти бессознательно заглянул в корзину для ненужных бумаг. Вопросник лежал там. Я уселся на кровать, зажав голову в ладонях, и долго смотрел на него. Протянул руку к листку, но остановил себя. На этот раз, несмотря на внутренние терзания, я оставил вопросник там, куда она его выкинула.

Нашлось еще кое-что, за что надо было бороться. Ханна рассказала мне про Фила. Они с Салли поссорились в тот день, когда у нас шел фарс о семидесятых. Тогда он ворвался в котельную, схватил какую-то железяку и стал колотить по котлу. Я думал, Фил ревновал нас к нашей дружбе, но он просто ревновал ко всему, что было у нее своего. Он много лет игнорировал ее личность. В конце концов он разрушил их отношения и взялся за театр. Теперь мы никак не могли сообщить в полицию о повреждении. Как это скажется на Салли? На Джее? Страховое возмещение пропало. Я ругал себя за эгоизм. Какое значение имел театр по сравнению со всем остальным? Все рушится.

Когда в тот вечер затрезвонил дверной звонок, я не удивился, увидев Салли.

– Привет, Том, – сказала она. – Ты занят?

– Салли! Ханна мне обо всем рассказала. Мне так жаль, я…

– Фил ушел. Собрал чемодан и ушел.

– О боже!

– Я на удивление спокойна.

Она действительно выглядела спокойной. Я давно не видел ее такой безмятежной.

– Как Джей? – спросил я.

– Не знаю. Мы много не говорили. Но поговорим.

– Если тебе понадобится компания, если негде будет жить…

Салли приложила палец к губам:

– В другой раз. Ты можешь прийти в «Уиллоу три»? Прямо сейчас?

– О-о, Салли, не беспокойся за театр.

– Это важно. Обещаю. Там Тед и все остальные.

– Не понимаю, что происходит, но я не могу. Ханна наверху, ей плохо и…

– Кому плохо? – послышался голос у меня за спиной.

Повернувшись, я увидел Ханну, стоящую на пятой ступеньке, одетую в джинсы и мешковатый черный джемпер. Под голой лампочкой коридора у нее на губах блестела красная помада.

– Все готовы? – спросила она у Салли.

Салли сделала неопределенный жест.

– Что… что вы делаете? – спросил я, а Ханна подошла к вешалке за своим кожаным пиджаком.

– Я иду в театр, – сказала она.

– Но полагаю, Салли хочет, чтобы я повидался с Тедом. Наверное, это по поводу уборки ненужных вещей? Правда, не понимаю, почему это не может подождать до понедельника.

– Не может, – спокойно ответила Салли. – Случилось нечто, на что вам стоит посмотреть. Вам обоим.

Я стоял, поглядывая то на Салли, то на Ханну, которая сосредоточенно шнуровала кроссовки. Я не вполне понимал, что происходит, рассудок искал объяснений, но все они стремительно вовлекались в какой-то водоворот мыслей. Использует ли Ханна это в качестве предлога, чтобы сбежать из дому и повидаться с подругами? Может быть, у Салли нервный срыв? Или у меня?