Книга 8, 9 — аут, страница 11 – Владимир Буров

— На всех хватит.

— Кого? — не понял Алексей. — Меня одного?

— Ты у меня смотри, капитан, если что, возьмешь ребенка себе, и будешь воспитывать один, лично. Поэтому, — он постучал по дубовому столу пальцем, — чтобы никаких. Культурный отдых и всё. Денег хватит вам на троих. Даже на четверых. Софочку, я думаю, пригласит Борис. Это ее бывший одноклассник. Сейчас поступил в МГИМО, и учится там. Парень на каникулах. Софочка говорит, что обещала показать ему город.

Далее, цены на юге, в кафе Охотник, очень высокие. 800 руб. с человека, в Центральном — 20 рублей.

В день самого праздника Нового Года Алексей зашел к начальнику милиции, чтобы узнать, кем он дальше будет работать. На всякий случай он подготовил версию о том, что Серийник существует на самом деле, но пока что лег на дно. Он так и сказал Сергей Сергеичу, когда начальник спросил про Серийника.

— Ты думаешь, он лег на дно? — И добавил: — До лета. На дно Валдая? Ты убил его! Чертов стрелок!

— Вас не понял? — Алексей встал со стула. На столе перед ним уже стояла рюмка коньяку, лимон и Боржоми. — Дослужился до Боржоми, — успел подумать он.

— А что ты не понял? Ты решил, что можешь убивать всех, кто тебе не нравится в этом мире.

— Вас не понял? — опять начал Алексей. — Прошу… — Но подполковник попросил его помолчать, подняв ладонь правой руки.

— У нас не было экспертизы твоего пистолета. К сожалению, у нас еще существуют недостатки в роботе. Но мы запросили ее из Москвы, где тебе, сынок, его подарили.

— Наградили.

— Это одно и то же. Стало ясно, что это ты завалил сержанта, как куропатку. Но дело сделано. И человек уже сидит.

— Вы не отпустили его?

— Это не так просто, как ты себе это представляешь. Но не беспокойся, выпустим. Уже выпустили бы, но пока сверху нам не разрешают провести эту операцию.

— Почему?! Ведь он не виновен. Практически не виновен, — добавил Алексей.

— Ты, наверно, думаешь, что Серийник исчез? — спросил Сергей Сергеевич. — Нет. За полгода совершено шесть убийств.

— Я об этом ничего не слышал, — сказал Алесей. — Неужели удалось сохранить это в тайне?

— Да. Тем более пять из них произошли в других городах. А ты, значит, хотел перейти на сидячую работу? Нет, капитан, битва продолжается. И мы знаем. Что сейчас он в городе.

— Один вопрос можно? В других городах он убивал тоже только женщин боксеров?

— Да. Исключительно. Только женщин, и только боксеров. Но никто не может додуматься, почему Серийник так поступает. Какая связь?

— Может быть, просто. Сидел, думал, кого бы ему убить. И додумался до девушек боксеров.

— Рациональное зерно в твоих рассуждениях есть, — сказал начальник милиции. А именно: — Главное для него убийство. Не может совершенно нормальный человек убивать так много по какой-то специальной причине. Убийство для него на первом месте.

— Похоже, вы здесь проводили штурмовые атаки этой проблемы.

— Да. Но тебя я пригласить не мог. Секрет — он и в Африке секрет. И так начальник опергруппы спросил меня, не работает ли кто-нибудь под прикрытием.

— Подозревает?

— Вполне возможно. Но это не важно.

— Вы меня простите, Сергей Сергеич, но ваше предположение, выработанное коллективным мышлением, тавтологично. По-вашему выходит, что охотник стреляет уток только для того, чтобы стрелять.

— А разве нет?

— Вы забываете, что он их ест.

— Ну, что ж. Это хороший ответ. Между стрелком по уткам и медвежатником есть разница. Ты выпил?

— Нет.

— Как хочешь. Иди работай. И да, — добавил подполковник, когда Алексей был уже у двери: — Сдай пистолет.

— А вы мне его давали? — хотел сказать Алексей. Но передумал. — Это наградной пистолет. Тем более, у вас уже есть баллистическая экспертиза.

— Нам ее прислали. А я хочу сам проверить. Вдруг там ошиблись и передали нам экспертизу совсем другого пистолета. Так мы будем очень долго гадать на кофейной гуще. Ибо…

— Ибо?

— Ибо мы не гадалки, чтобы гадать. Нам надо знать о пистолете все точно, из первых рук.

Они заказали столик в Центральном. Едва успели. Место им досталось у самого оркестра. Шум был невообразимый. Даша пыталась настоять на празднике в кафе Охотник, где они познакомились. Алексей сказал, что там мало места. Не говорить же даме, что Охотник слишком дорогое для него кафе.

— Здесь места больше, — сказала Даша, и оглядела зал. — Здесь можно развернуться.

— Мы будем играть в гольф? — решил блеснуть остроумием Борис.

— Почему в гольф? — не поняла Даша.

— Места много надо, чтобы играть в эту игру капиталистов, — сказал Борис. И добавил: — Софочка, не дергай меня за рукав. Я знаю, что говорю.

— Давайте лучше закажем песню, — сказала Даша. — Алексей закажи нам что-нибудь веселое.

— Еще не вечер, — сказал капитан. — Никто не заказывает сейчас песен. Все едят.

— Я хочу сейчас, а то у меня нет аппетита, — сказала Даша.

— Какую тебе заказать? — спросил Борис. Он хотел быть галантным перед обеими дамами.

— Окрасился месяц багрянцем.

— Ты серьезно? — спросил Борис. — Мне кажется, это не Новогодняя песня. Может быть, лучше Ла шате ми кантаре? Или Челентано?

— Хочу эту, — поддержала Дашу София.

— Никто не будет ее слушать, — сказал Борис. — Слишком старо.

— Давай поспорим, что не только будут слушать, но и будут петь. Я тебе говорю, все будут петь! — сказала Даша.

— На что будем спорить? — спросил Борис. — На деньги?

— Нет, лучше на что-нибудь другое.

— На что, например? — Борис похоже серьезно настроился доказать свою правоту. Студент МГИМО не мог уступить провинциалам.

— Думаю, на раздевание, — сказала Даша. И добавила: — Я не совсем точно выразилась. На переодевание, я хотела сказать. Если ты проиграешь, то наденешь платье, и станцуешь песню Инопланетянина, как Чарли Чаплин в Новых Временах.

— Песни вообще-то поют, — наконец смог вставить свое слово Алексей.

— Ну, и споет, естественно, — невозмутимо добавила Даша.

— Слова я помню, — сказал Борис, — а вот движения надо повторить в уме. Тарара-бумбия, сижу на тумбе я. Нет, это другая песня, — сказал студент, — хотя и похожа. Тарарара-рарара, тарарара-рарара. Ага, понятно. А для танца нужны ботинки сорок седьмого размера. Где мы их возьмем?

— Ты там, в МГИМО, участвуешь в художественной самодеятельности? — спросила София.