Онлайн книга «Фатальное колесо. На все четыре стороны»
|
– Мы что, под надзором теперь будем работать? – вкрадчиво поинтересовалась Ирина, пытаясь успокоить своим мурлыканьем раздраженного Шефа. Пятый в раздражении! Тушите свечи. – Номинально. – Начальник окончательно взял себя в руки и теперь хмурился, стыдясь собственной несдержанности. – Представитель группы партийного контроля получает доступ к материалам расследования. В части, касающейся… короче, туда, где мы ему позволим касаться. Понятно? – Более чем. – Предполагается высокий резонанс и серьезная политическая подоплека. Поэтому партия решила проконтролировать ход нашего расследования. – А как они пронюхали? Я молод и малосознателен. Мне дозволяется чуточку диссидентствовать. И либеральничать. И демократничать. Короче… борзеть в меру. Но вопрос в тему. – От меня и пронюхали, – раздраженно бросил Пятый. – Через Совет ветеранов войны. Я наводил там справки о потерпевшем. Послушался меня все-таки. – Ну и как? Навели? – В этой папке – все, что наработали следователи и дознаватели из МВД по убийству. Есть даже протокол о передаче материалов законченного следствия в прокуратуру. Если бы не наше вмешательство, – выразительный взгляд в мою сторону, – на днях все эти художества бодро отправились бы в суд. Под «строительство вышки», разумеется. Для того самого бестолкового пьяницы. В целом – все грамотно, весомо и основательно, если бы не… – Совет ветеранов, – подсказал я. – Это понятно. Мы почитаем, конечно. Все до буковки изучим. А в двух словах можно? Вслух? – В двух словах, – проворчал начальник, выравнивая лежащие на столе бумаги и письменные принадлежности до состояния режущей глаз симметрии. – В двух словах не получится. – Тогда в трех… – ляпнул я и осекся. Шеф так зыркнул, что я чуть язык себе не откусил. «И вырвал грешный свой…» Еще и Ирина чувствительно пнула меня под столом по коленке. Да, самое время помолчать. – Потерпевший Кондратьев Тимофей Леонидович, одна тысяча девятьсот двадцать шестого года рождения, уроженец поселка Ключи под Симферополем, – стал рассказывать Сергей Владимирович. – Партизан. – Выразительный взгляд в мою сторону. – Один из немногих, кто остался в живых после содержания в концлагере «Красный». Об этом заведении подробной информации в широком доступе нет, хотя три года назад все же состоялся суд над палачами. Кого нашли. – В Германии нашли? Пятый хмыкнул. – Не все так просто. Открыл ящик стола и вытащил на свет несколько фотоальбомов, толкнул по столешнице в нашу сторону. – Ребенок, у тебя нервы крепкие? Хороший вопрос. Особенно после того, как в течение последних полутора лет волей обстоятельств я пару раз был буквально в сантиметре от гибели. – Где страшно будет, я глаза закрою. – Ну-ну… – Видно было, что Пятому тоже как-то не по себе. – Какой-то особый концлагерь? – поинтересовалась Ирина. – В том-то и дело, что… особый, – сказал начальник, пока мы, холодея, разглядывали пожелтевшие от старости фотоснимки. – Бывший совхоз «Красный» во времена оккупации Крыма фактически был «фабрикой смерти», и не столько для военнопленных, сколько для гражданского населения. Включен в международный реестр наряду с «Бухенвальдом» и «Дахау». – Ничего себе. – Всего за два года замучено, сожжено, сброшено живьем в колодцы, забито до смерти и уморено голодом примерно пятнадцать тысяч человек. Я употребил слово «примерно», потому что из колодцев не изъято останков около двух тысяч узников. Колодцы просто решили запечатать и залить бетоном, работники на раскопках падали в обморок и сходили с ума. Мы молчали, оцепеневшие. А начальник продолжал тихим, ровным и страшным голосом: – Стационарных печей не было, но людей жгли так называемым «стеллажным способом». Нижний слой – шпалы, потом люди, доски, керосин. Снова люди, доски, керосин… люди, доски, керосин – и так до десяти слоев. Люди… гм-м… многие, короче, были еще живы. Найдено два таких «стеллажа», в одном было сожжено минимум две с половиной тысячи, во втором – около тысячи семисот. На пожарище даже костей не оставалось, один лишь пепел. Фотографии в этом альбоме. А вот в этой папке материалы судебного процесса над палачами. Три года назад он наконец состоялся. В Германии, спрашиваешь, искали? Шеф как-то очень неприятно оскалился. – А где еще? В Канаде? В Аргентине, Бразилии? – В Советском Союзе, – подрагивая голосом от чрезмерного спокойствия, ответил Шеф. – Из персонала лагеря только четверо – немцы. Все остальные – шуцманы, полицаи Сто пятьдесят второго крымско-татарского шума-батальона. Да-да. Те самые, о которых ты тут намедни распинался. За два дня до освобождения Симферополя они провели последнюю акцию уничтожения. Так называемую «процедуру зачистки лагеря». Вручную… из пулеметов. А потом, по дороге на юг, куда они якобы отступали с немецкими войсками, шуцманы просто банально растворились в предгорьях. Разбежались кто куда. На все четыре стороны. И списки личного состава все пропали, или спрятал кто-то, или просто кто-то уничтожил от греха. Вот и пришлось вылавливать их по свидетельским показаниям без малого тридцать лет. Все, что они творили с узниками концлагеря, в материалах суда подробно описано. Читайте, анализируйте. Он шумно встал, толкнув кресло назад. – Я в партком. Знакомиться с куратором. Вы работайте с документами. Материалы под грифом, из кабинета не выносить, записей не делать. – Сергей Владимирович, мы знаем, что такое «под грифом»… – Как раз это я и хотел услышать. И именно от тебя, учитывая, что ребенку вообще допуск не положен! – Так я знаю, что… все это безобразие под вашу личную ответственность. Ценю даже. – Ладно, работайте, – не стал ввязываться в перепалку Пятый. – У вас два часа на все про все. Потом жду версии. – Ой, постойте, Сергей Владимирович! – Ну, что еще? – Вы говорите «версии». Организуйте нам встречу с подозреваемым. С тем самым пьяницей, что чуть под «вышак» не загремел. Он ведь наверняка в отказе? – А ты откуда знаешь? – Опыт… За спиной закашлялся Козет. – Организую. Все. Читайте. Я пошел. – Ни пуха… – Отставить! – Понял. Хлопнула дверь. Излишне, надо сказать, резко хлопнула. – Ну ты что, Старик? – Ирина демонстративно покрутила пальцем у виска. – Шеф и так на взводе. – Да я понимаю. – Я уселся за стол и пододвинул к себе папку с материалами суда. – Ну, что там у нас «под грифом»? Да-а, не секретить эти документы надо, а в газеты, в листовки, в телепередачи и кинофильмы. В школах надо на «уроках мужества» показывать! |