Онлайн книга «Крестопереносец»
|
Совсем скоро они нашли яму, из которой Пажопье вытаскивал барона. Дружинники заволновались. Посмотрели вниз, качая головами. Степан пробормотал: — Снова Крот-Разбойник пошаливает… — Кто? — переспросил Пендаль. — Крот-Разбойник… Ну Соловья-Разбойника, знаешь? На дереве сидит и свистит. А Крот — брат ему, двоюродный… Крот-Разбойник. Его работа, больше некому… — А кого он ловит-то? — Да кого придется. Говорят, однажды мамонта поймал. — Да они же вымерли! Вмешался Ставросий. — Скил ловушечный у него прокачан хорошо! Хватит уже о крысе этой сухопутной. Вперед, салаги, Господь тем помогает, кто сам что-то делает, а не только языками чешет! Батюшке, самовольно взявшему на себя функции предводителя отряда, никто перечить не стал, опасаясь кадила. И вскоре они вновь оказались под сенью деревьев. Поддерживаемый Пендалем, все еще сильно хромающий Степан вполголоса рассказывал. — Крот этот в основном на дорогах да трактах ловушки роет, да так прячет искусно, что и не углядишь… Сколько ужо народу извел — ужас. Но и в полях да лесах такие вот ямы встречаются… Уже не на людей, на зверей копанные. А иногда не пустые. Причем, всякие лоси да медведи редко в них падают… Чаще такие твари, что и увидеть страшно. Как, почему, и откуда — непонятно… А еще говорят, будто Крот-Разбойник — людоед! И где-то под землей, глубоко-глубоко, возле самого Ада, есть у него тайные хоромы, все человеческой костью отделанные да кожей обтянутые! И кто ему в лапы попадет — уже не жилец. Сгинет, как и не было… Без покаяния и грехов отпущения… — А кто говорит? — Дык… Люди. — А они откуда знают? — Наверное, слыхали от кого-то. — А те люди? — Да че ты пристал… Говорю, че сам слышал. За че купил, за то и продаю. — А что за звери? Ну, ловятся? — Ну-у, — протянул Степан, — всякие… Но лично я видел только двоих. До сих пор ночами снятся… — Страшные? Что за звери-то? — Первый — вообще жуть… Как называется по-научному — не ведаю. Мы ту яму засыпали от греха. Вместе с чудищем энтим. А выглядел он… Ну, представь, будто огромного, размером с лошадь, ежа наизнанку вывернули, зубы от бороны ему вставили и ноги паучьи пришили… Мы, когда его нашли, он подох ужо… Вонял — страсть. Я после неделю этот запах из одежки вывести не мог… — А второй? — Второй… Второй не такой страшный. На скелет человечий похож, только железный и блестел. И глаза красным светятся, будто огонь, будто судный день предрекают… Тот, еще живой был, хотя двинуться не мог, только руками дёргал и головой вертел… Хорошо на кол насадился, качественно, на всю длину. Дёргался на нем, дрыгался, и все время как заведенный бубнил «осла-висла, осла-висла»… С нами тогда сам Боромир был, он энтого урода опознал. Сказал Титыща это. Подвид термометра чо ли… Мы потом месяц около этой ямы дежурили, Крота поджидали. Так и не явился он. А Титыщ энтот весь месяц без передыху: «осла-висла, осла-висла»… Хотя никаких ослов, помимо него, близ не висело… Осторожно продвигаясь по лесу, отряд вышел к тому месту, где барон попал в плен к шишеню. Следов борьбы, помимо двух убитых уже несколько часов назад волков, не наблюдалось. Растерзанного хищниками или висящего на дереве крестоносца — тоже. Один из воев оказался неплохим следопытом и довольно быстро понял, куда ушла стая. А вот куда делся рыцарь, понять не смог. Решив не распылять силы, выстроились плотной цепью и начали поиски барона. Ну, или его останков. … Данунашка очнулась. Где она и как сюда попала — совершенно непонятно. Осмотрелась. Типовая крестьянская изба, местные в таких поголовно живут. Чисто прибрано, печь побелена и расписана узорами. Только на столе беспорядок — объедки, кости, гора грязной посуды. Попыталась встать… Не тут-то было. Связана… По рукам и ногам связана. Печь явно сейчас топится, все признаки налицо. А наверху, на печи, в груде наваленных подушек, перин и одеял кто-то храпит. Да еще как храпит — молодецки, заливисто, громко. Она попыталась вспомнить, что же произошло… Все будто в тумане. Вот идет рука об руку со своим спасителем… Вот помогает несчастной нищенке… И все. Потом белое марево бессознательности. Ладно, это сейчас неважно. Главное, как убежать? А убегать нужно, не просто же так связали, явно не с добрыми намерениями. Девушка завозилась, пытаясь выбраться из пут. Нет, никак. Веревка хорошая, тонкая, но прочная. А стул, к которому она примотана, вообще к полу гвоздями прибит. Нет, потихоньку развязаться и убежать не получится. Ну, тогда… Тогда остается только взывать о помощи. Может, любимый именно сейчас ищет, где-то рядом ходит, а найти не может? Только надо кричать громко и разборчиво. Долго-то орать все равно не выйдет, проснется тот, кто на печи спит, и все, не покричишь. Она набрала полную грудь воздуха, и… Удивленно и испуганно закашлявшись, выдохнула. Из-под печки вылез маленький, размером не больше мышки, человечек с длинными усами. Улыбнувшись, приложил палец к губам и сказал: — Тс-с-с! … Четвертый грустно катился по лесу. Самое несчастное существо на всем белом свете (например, пингвин, попавший в Сахару), и тот бы сжалился, увидь он Четвертого. Настолько печальную розовую мордашку не найдешь больше нигде. Казалось, вся скорбь мира нашла себе пристанище именно в этом шарике с детским личиком. Когда при очередном зигзаге из вязанки выскочила-таки ветка, за которую он держался, вся коротенькая жизнь пронеслась у бедняги перед глазами. Лететь, цепляясь за хворостинку, было страшно, но еще страшнее — падать. Благо, шлепнулся он на густую ель, и упругие хвойные лапы смягчили падение. Так что все еще держащий в ладошке бесполезную веточку колобок почти не ушибся. Зато совсем потерялся. Так он и шел по лесу, куда глазки глядят, одинокий, всхлипывающий и тихонько зовущий своих ми-ми-ми. Катился он долго ли, коротко ли и вдруг увидел ветхую землянку. Круглое окошко, затянутое бычьим пузырем, и почти круглая дверь внушили круглому колобку положительные эмоции. — Ми-ми. — твердо решил он. — Ми! Что в переводе примерно означало: «Нужно попросить помощи. Пусть выведут местные из этой чащи». … — Нет, ну не могу я ее проклятую больфе ефть, — прошамкал старик, отодвигая миску с распаренной репой. — Пирофки с репой, котлеты из репы, компот — и тот из репы!!! Хлебуфка хочу! Или мяфа! — Кто тяби виноват, — ответила старуха. — Сам вырастил. А кота с мышью ты ышо в позупрошлум месяце слопал. Жучку, так ышо раньше… Говорила я тебе — посади ышо шо ныть. А ты: нет, репу люблю, репу… Посадил одно единственное растение во весь огород, вот и жри таперыча! |