Книга Ледяная пустыня, страница 46 – Майте Карранса

— Я его боюсь, — прошептала я.

Усмехнувшись, Гуннар поцеловал меня в губы и спросил:

— А теперь?

— Теперь — не очень, — ответила я и улыбнулась.

Действительно, рядом с Гуннаром мне становилось легко и спокойно, и я забывала о том, как много от него скрываю.

Гуннар напряг мышцы под рубашкой. Мой викинг был невероятно силен.

— Сиди здесь и не шевелись, — приказал он, усаживая меня, как щенка, у своих ног. — Ты принесешь мне удачу.

— Ты уверен?

— Да. Ведь ты же моя сирена.

Обхватив ногу Гуннара, я замерла, стараясь не дышать.

Мне показалось, что я просидела так несколько часов. У меня затекло все тело. Наконец киты привыкли к виду нашего судна и стали потихоньку к нему подплывать. Вместе со всеми я затаила дыхание. Когда киты подплыли совсем близко, капитан отдал приказ к началу охоты.

Вскочив на ноги, Гуннар издал дикий вопль и искусно метнул свой гарпун. Остальные китобои тоже стали метать гарпуны.

На судне и вокруг него воцарился настоящий бедлам. Полосатики так громко кричали от боли, что от их криков у меня разрывались барабанные перепонки. Перед смертью киты отчаянно звали друг друга на помощь.

Громче всех кричал потерявший мать китенок. Он отчаянно звал уже погибшую китиху. Я заткнула себе уши, но все равно слышала его жалобный плач.

Удивленный Гуннар спросил, что со мной происходит. Оказалось, что я, заткнув уши руками, с криками мечусь по палубе с таким видом, будто вот-вот выброшусь за борт.

— А ты их не слышишь? — спросила я Гуннара.

— Кого? — удивился он.

— Крики раненых полосатиков!

— А ты слышишь? — Гуннар смотрел на меня, как на сумасшедшую.

— А ты — нет?

— Естественно, нет! Киты кричат на частоте, не различимой человеческим ухом.

Я побледнела и не стала настаивать, хотя прекрасно слышала вопли несчастных животных. Кроме того, я заметила, что старый Кристиан Мор, прислушавшись к нашему с Гуннаром разговору, как-то по-особенному на меня посмотрел.

Неужели и это проделки Деметры, решившей любой ценой выставить меня перед Гуннаром в странном свете и поссорить нас? Между прочим, я и сама не знала, что омниоры из Клана Волчицы способны слышать крики китов…

Зрелище разделки туш убитых животных показалось мне омерзительным. Меня затошнило от запаха жира и крови, и я забилась в кормовую каюту, где стала играть с маленькой пушистой Лолой.

Через некоторое время в каюту вошел с головы до ног измазанный китовой кровью Гуннар, которого встревожило мое отсутствие.

— Как ты себя чувствуешь, Селена? — спросил он. — Тебе плохо?

— Мне холодно, — дрожащим голосом сообщила я.

Сев рядом, Гуннар взял меня за руку.

— Что с тобой? Ты не заболела?

— Нет. Просто замерзла и устала, — объяснила я, но Гуннара было трудно провести.

— Ты какая-то бледная. Укройся получше и попробуй заснуть.

Тут его позвали с палубы.

— Иди, помоги товарищам, — сказала я.

Гуннар направился на палубу, но у самого трапа обернулся и сказал:

— По-моему, ты заболела. Я попрошу старого Кристиана посидеть с тобой. А ты все-таки поспи.

Я действительно заснула и проспала довольно долго, хотя и во сне слышала жалобные крики несчастного китенка.

Проснувшись, я заметила, что не одна в каюте. Мой сон охранял старый китобой Кристиан Мор. Улыбнувшись беззубым ртом, он протянул мне позеленевшую медную ложку и достал флягу, чтобы налить из нее какой-то жидкости, но я отложила ложку и решительно замотала головой.

— Тебе обязательно надо поесть, дочка! — настаивал Кристиан.

— Не хочу.

— Похоже, тебя измучила морская болезнь. Если не будешь есть, помрешь с голоду еще до Исландии.

Старый моряк был прав. Я очень похудела. Мой желудок не удерживал пищу, и каждый раз после еды, я тайком от Гуннара, склонялась над бортом.

— Вот! — сказал Кристиан. — Выпей. Это зелье вылечит твой желудок и поможет от морской болезни.

На этот раз я инстинктивно подчинилась и потом об этом не пожалела. Зелье Кристиана оказалось горьким и крепким, у него был противный вкус, но меня почему-то не стошнило.

Надо сказать, что это гнусное на вкус снадобье оказалось почти чудотворным. После него меня еще мутило, но уже не тошнило. Позже Кристиан принес мне супа с кусочками трески. Суп был очень вкусным, и я с облегчением поняла, что он не перекочует из моего желудка за борт, а останется в моем теле, согревая и укрепляя его.

— Спасибо, — еле слышно пробормотала я.

Кристиан пощупал мне пульс, положил руку на лоб и нахмурился.

— Ты больна, — заявил он.

Я и сама это знала и не могла притворяться перед Кристианом, хотя не хотела волновать Гуннара тем, что чувствую себя очень ослабевшей, и у меня все время кружится голова.

Кристиан Мор закатал мне рукава рубашки и с ужасом стал разглядывать гнойные волдыри от укусов у меня на руках.

— Это комары, — пояснила я.

— Никакие это не комары, — со знанием дела заявил старый китобой.

Мне стало страшно. Я старалась не думать о том, что говорила саамская колдунья, но именно тогда меня посетила страшная мысль: «Неужели у меня пьет кровь одиора?!»

Сначала я думала, что старая омниора из Клана Нутрии просто запугивает меня, чтобы я вернулась к матери, но теперь перед моими глазами отчетливо встал облик Баалаты.

Насколько я помнила, я не смотрела в последнее время в глаза ни одной женщины и не чувствовала укола в сердце, но симптомы были очень недвусмысленными: — слабость, кошмары, постоянное ощущение чужого присутствия…

«А я-то думала, что меня разыскивает Деметра! А что, если это совсем не Деметра? А вдруг щупальца, заползшие в мое тело… Ну конечно же! Какая я дура! Это же щупальца одиоры Баалаты!»

Я затряслась как осиновый лист.

Кристиан Мор с какой-то особенной нежностью погладил меня по голове и спросил:

— Ты действительно слышала крики китов?

— Да, — Кристиану врать я не могла.

— Так я и знал. Ты не такая, как все. Ты совсем, как она.

— Как кто?

— Как Камилла. Камилла тоже слышала крики китов. Она слышала, как они переговариваются, подплывая к нам, и очень плакала, когда мы их загарпунивали. Ты очень похожа на Камиллу. В твоем взгляде кроется тайна.

— Какая тайна? — спросила я тоненьким голосом.

— У Камиллы тоже была тайна, — наклонившись, прошептал мне на ухо старый моряк. — Поэтому-то ее и убили.