Книга Великая вершина, страница 64 – Татьяна Трушко

— Когда тебя здесь найдут, нам всем конец, — яростно прошипел мужчина.

Его злоба выплеснулась на присутствующих вместе с ядовитой слюной, брызнувшей во все стороны, так почудилось Соне.

— Дурмитор, девочка еще очень слаба, — упавшим голосом проговорила Авивия, заранее зная, что ее слова бесполезны.

— Он законченный эгоист и государственный преступник, он не должен находиться здесь. Он всех погубит! — выкрикнул мужчина, бессильно повалился на стул и заплакал.

— Мы уйдем, как только Соня сможет встать, — сказал Эрвин, глядя на мужа матери.

Как же он ненавидел этого человека: труса и неудачника. Зачем мать вышла за него? Почему не послушала сына? Он и так не знал родного отца. За что ему такое счастье? Эрвин хотел бросить в лицо Авивии злые, ужасные слова, сказать, что благодаря чужому дядьке он стал гостем в родном доме, что незнакомый человек, влезший в его семью, рушит последний бастион родственных чувств. Эрвин с трудом сдерживал желание наброситься с кулаками на так называемого отчима. Только испуганные глаза Авивии останавливали парня. Эрвин понял, он не сможет избить негодяя на глазах у матери. На ее долю выпало так много страданий, что добавить туда еще свою ненависть и отчаяние он не посмеет.

— Мне намного лучше, — раздался спокойный, бесстрастный голос Сони.

В комнате сразу стало тихо, даже отчим прекратил истерику.

— Может, уйдем вечером, когда стемнеет? — обратилась девушка к Эрвину, застывшему как соляной столб посередине комнаты.

— Ты же совсем слаба… — проговорила Авивия дрожащим голосом.

Сердце матери разрывалось, когда она смотрела на сына и его подругу. Страх и беспокойство давным-давно пленили душу женщины, и никакими силами их невозможно оттуда изгнать. Авивия чувствовала себя несчастной, и в этом состоянии была почти всегда.

— Вы ошибаетесь, я не такая слабая, как вам кажется, — Соня попыталась улыбнуться, но ей это плохо удалось.

— Я принесу еды, — засуетилась Авивия, — тебе надо подкрепиться, — женщина поспешила к двери и кинула мужу: — Пойдем.

Дурмитор тут же поднялся со стула и заспешил к двери вперед жены. Так или иначе, он добился своего и был собой доволен.

В тишине, которая повисла в комнате, почти осязаемо стало трудно дышать. За окном светило солнце, пробиваясь сквозь занавески. Но даже солнце не могло помочь Эрвину: дикая, необузданная ярость клубилась в груди, заслоняя всё вокруг.

— Как зовут птицу, которая щебечет там? — спросила Соня, когда молчание невыносимо затянулось.

Девушке не хотелось возвращаться к разговору, у нее не было ни сил, ни желания обсуждать семейные дела Эрвина. Ей казалось, что так будет только хуже, для себя она уже всё решила. Нынешний приют так же ненадежен, как и все остальные, и надо снова отправляться в путь. Не стоит нагнетать перед дальней дорогой, а в том, что она будет дальней, девушка не сомневалась.

— Слышишь, как поет? — не обращая внимания на угрюмость парня, спросила Соня. — У нас около дома парк, я, когда гуляю, всегда слушаю птиц. Таких трелей я не слышала. А, вот еще! Они перекликаются. Мама у тебя добрая, она мне оберег подарила. Я такие плести не умею, — Соня переключилась на плетеный браслетик. — Представляешь, внутри плетения чешуя дракона. А если бы это была чешуйка Горыныча? Ну, или Стрелы, например. И можно их позвать, крикнув, как в телефон, — Соня поднесла руку с браслетом к губам и произнесла: — Встань передо мной, как лист перед травой!

— Хорошо бы позвать, — медленно произнес Эрвин, — только я не знаю о телефоне, здесь такого нет.

— Значит, изобретете. У нас тоже когда-то не было, — ответила Соня.

Настроение ее изменилось. Место безмятежности заняла тоска, даже солнце за окном померкло.

— Мне надо вернуться домой. Как можно скорее. Не хочу здесь оставаться. Я разрушитель. Дома я буду неопасна.

— Не преувеличивай. Теперь, когда ты знаешь о себе, уже нечего бояться. Тебе надо лучше узнать дар цветка и подчинить его силу.

— Подчинить, чтобы убивать? Я же монстр.

— Ты не монстр. И ты очень мало знаешь о магии цветка.

— Я хочу домой. Я устала. Помоги мне. Пожалуйста, — слезы покатились по щекам девушки, и она скривилась: — Я стала такая плакса, извини.

— Ты самая красивая плакса на свете, — улыбнулся парень.

Соня невольно засмеялась.

— Ты обязательно вернешься. Раз был путь сюда, значит, есть и обратно, — заверил ее Эрвин.

Девушка вытерла слезы, она больше не будет плакать. Беспросветное отчаяние слегка стихло. Слова Эрвина — самое лучшее лекарство для маленького измученного сердца, которое так нуждалось в защите. Лучики улыбки разбежались в уголках глаз девушки. Чувство, которое родилось в груди, окрепло. Теперь Соня верила, она вернется домой.

Стук в дверь заставил вздрогнуть обоих заговорщиков, в комнату вошла Авивия с подносом еды.

— Надо подкрепиться. Давай-ка поедим, — нараспев проговорила она, обращаясь к Соне, как к маленькому ребенку. — Иди, Эрвин. Мы без тебя управимся.

Юноша махнул рукой на прощание и вышел. Авивия поправила подушку в изголовье и подтянула девушку повыше, чтобы было удобнее есть.

Комок подкатил к горлу Сони. Как же она соскучилась по дому, по маме, по бабушке!

— Я булочек испекла, с корицей, — продолжала говорить Авивия, будто не замечая состояния гостьи, — еще теплые. А вот напиток из ягод валиники, очень полезный. Хочешь, покормлю тебя?

— Мне уже лучше, я сама, — Соня протянула руку.

Аромат булочки такой знакомый. Девушка откусила маленький кусочек, потом еще один. Бабушка пекла похожие вертушки, как она их называла. Соня любила их есть с молоком.

Авивия улыбнулась, видя, как засветились глаза девушки, порозовели щеки, уголки губ поползли вверх. С каждой минутой Соня оживала.

— Покушай, а потом поспи, — сказала мать Эрвина. — Если что, зови меня, я рядом.

— А на улице солнце? — спросила Соня.

— Да, отличный денек.

— Откройте, пожалуйста, окно, — попросила девушка.

— Конечно, это самая светлая комната, — сказала Авивия, отдергивая занавески в стороны и открывая окно. — Подвеску Эрвин тебе подарил? — спросила она неожиданно.

Соня кивнула, горло сковал спазм.

— Я, когда тебя переодевала, увидела. Спасибо за Эрвина. Он сказал, ты спасла ему жизнь, — Авивия благодарно улыбнулась. — Хочешь побыть одна? — понимающе спросила она.

Девушка снова кивнула в ответ.

Мать Эрвина ушла, Соня закрыла глаза. Какое блаженство! Солнце осветило комнату, прохладный воздух хлынул в распахнутое окно. С улицы доносились неясные звуки, тоненько звенела маленькая птаха, вплетая мелодичный голос в шум города. Запах цветущих растений наполнил комнату легким нежным ароматом. Спокойствие и умиротворение охватило ее, тело сначала стало тяжелым, а потом превратилось в перышко. Незаметно накатила дрема, погружая сознание в глубокий безмятежный сон.