Книга Большая книга ужасов – 73, страница 41 – Елена Усачева

Нет, не глухие, а сильно уставшие, поэтому не надо устраивать концерт под окнами!

Анжи повернулась на бок, попыталась спрятать голову под подушку и тут же взвыла от дикой боли. Болели локоть и плечо вверх до ключицы, ныла выбитая кисть, саднило коленки.

Петух невразумительно крякнул и, словно набравшись сил, заголосил с новой силой.

— Вот жаркое недобитое! — недовольно проворчала Анжи, садясь на диване.

Первые секунды ей казалось, что она еще спит, потому что картина перед ее глазами предстала невероятная. В зеркале напротив кровати отражалась она, была полностью одета, вусмерть перепачканная землей, с игривыми хвостиками на голове, с которых на чистый пол сыпались хвоинки и почему-то песок. И самое ужасное — она была в кедах.

Что же это она — как примчалась с плотины, так и упала на диван? А как она вообще добралась до дома?

Анжи помотала головой, и на пол свалился крошечный желудь.

«Ну вот, мозги уже вываливаются», — машинально подумала Анжи и схватилась за голову. Ой, мамочки, в какую историю она угодила!

Дела ее были неважнецкие. Нет, конечно, ничего криминального. Но событий было достаточно, чтобы с грустью вспоминать то время, когда всего этого не было и в помине.

Третий год Анжи приезжала с мамой в село Спасское, они у бабы Ариши снимали комнату в большом просторном доме. И так же который год сюда приезжали Джек Воробей с Лентяем, а вернее, Женька Воробьев и Серега Лентяев.

Вместе они не скучали. Во-первых, лес, во-вторых, пруд, в-третьих, бесконечные поля, ну и, в-четвертых, усадьба. Всем известное место — Спасское-Лутовиново, где когда-то жил писатель Иван Тургенев. А значит, каждую субботу и воскресенье толпы народа. Словом, веселье круглый год. При усадьбе парк, опять же пруды, овраги — только успевай придумывать куда пойти.

Но в этом году их веселой жизни пришел конец. И не то чтобы кто-то им попытался помешать лазить по оврагам и купаться в прудах. Они сами себе нашли приключение. И звали это приключение — Глеб Качев. Приехал он в Спасское всего неделю тому назад, но уже успел поставить всю их компанию на уши.

Все началось в тот вечер, когда их троица решила отправиться вечером «в поля», то есть спрятаться за ближайший холмик, развести костер и при свете звезд рассказать парочку свежих страшилок. Вполне невинное занятие, тем более что Анжи, она же Анжела Бавченкова, хвасталась своей храбростью, в подтверждение чего ходила в прошлом году в полнолуние на кладбище.

Воробей вместе с Анжи готов был идти в огонь и в воду, хотя и того и другого боялся. Но вот уже второй год он страстно любил Анжелу, поэтому соглашался немного и потерпеть. Серега же шел бесплатным приложением к Жекиной любви, потому что считался его другом.

Когда сборы были закончены, костер разведен, пакет сока выпит, а остатки чипсов еще выковыривались из зубов — в этот-то момент и появился Глеб. Высокий, улыбчивый, с зачесанными назад густыми волнистыми волосами, он произвел на Анжи неизгладимое впечатление, особенно в демоническом свете костра. Она и сама не заметила, как стала слушать его, открыв рот.

Зато это тут же заметил Воробей. Заметил, нахмурился и затаил злобу.

Впрочем, искать повода для обиды долго не пришлось: Глеб вел себя очень нагло. Для начала он высмеял всю их компанию, фырчал и прихохатывал, пока Воробей рассказывал наисвежайший ужастик, от которого у всех должны были волосы встать дыбом и затрястись руки.

Но Глеб все испортил. Он хватался за живот и талдычил, что все это — тихие «сказки на ночь», что так развлекается только малышня.

— Да у меня мать таких историй ваяет по тридцать штук на дню, — презрительно бросил он, и тут открылся главный козырь, припрятанный новым знакомым напоследок. Мать Глеба Качева оказалась известной писательницей, автором триллеров и страшилок. И приехала она сюда по какой-то путевке, выписанной Союзом писателей, чтобы собрать необходимый материал для книги.

— Какой здесь может быть материал? — как можно равнодушнее бросил Воробей, чувствуя, как стремительно теряет в глазах Анжи весь свой небогатый авторитет.

— Ой, темнота, — лениво махнул рукой Глеб, — а как же призрак на Варнавицкой плотине? — Он торжественно оглядел притихших ребят. — Ну, вы совсем, что ли, из деревни? — наигранно возмутился он. — Тургенева читать надо!

На этом месте им стоило бы обидеться, потому что Тургеневым им за летние месяцы все мозги прополоскать успели — куда ни повернешься, везде Тургенев: где-то был, куда-то ходил, что-то трогал. Как-то, заскучав долгим зимним вечером по привольному лету, Анжи взяла книгу Тургенева, прочитала пару рассказов и теперь смело могла утверждать, что с жизнью и творчеством этого великого певца полей и рек была знакома.

— Ну, вы даете! — довольно хлопнул себя ладонями по коленям Глеб. — «Бежин луг» в пятом классе проходят! Его все знают! Там об этой плотине написано!

— И что там написано? — не выдержал Лентяй, не испытывавший пока к Глебу ни симпатии, ни антипатии. Ему было все равно, сидит человек — и ладно, главное, чтобы он не заставил их вспоминать всех писателей, которых они проходили в далеком пятом классе. Подумаешь, не помнят они что-то! Глеб — сын писательницы, ему и положено все помнить.

— Я «Бежин луг» в первую очередь перечел, — все больше расходился Глеб, не замечая, что слушатели его уже нервничают. — Какой смысл ехать и не знать куда?

— Что же ты знаешь? — мягко пропела Анжи, окончательно подпадая под обаяние нового знакомого.

— Ну, здрасте, — снова хлопнул себя по бокам сын писательницы. — Известная история! Дом этот старый барин строил, Лутовинов его звали, отсюда и усадьба называется Спасское-Лутовиново. Короче, самодур он был — крестьян порол, житья никому не давал. Зато усадьбу отгрохал. Она потом почти вся сгорела, только флигель остался. Парк разбил, пруд выкопал. Короче, много чего натворил, а потом взял и помер.

Воробей демонстративно хихикнул, всем своим видом показывая, насколько для него эта история необычна. Но Глеб не снизошел даже до того, чтобы бросить в его сторону взгляд.

— Помер-то он помер, да не успокоился. — Новенький сделал паузу, словно подчеркивая значимость своих слов. — Стали его с тех пор на плотине видеть.

— На Варнавицкой? — прошептала Анжи, от восторга с ходу выговаривая сложное название.

— Да, там. Ходит старик в длиннополом сюртуке и разрыв-траву ищет.

— Это еще что за пиротехника? — напомнил о себе Воробей.

— Дубина! — пригвоздил соперника к месту Глеб. — Волшебная трава, кто ее найдет, тот может клады и могилы открывать. А если покойник ее отыщет, то сможет выйти из земли. Вот он ее и ищет, снова хочет среди людей жить.

— А отчего ж не найдет, повывелась вся? — усиленно принижал значение сказанных Глебом слов Джек.

— Если бы он ее нашел, то все покойники выбрались бы наружу, а нам тогда только помереть осталось бы!