Онлайн книга «Крушение»
|
Однако это оказалась не бездетная пара средних лет. Это был сосед с «хвостиком», благоухающий терпентином и масляной краской. Они виделись каждый день с тех пор, как Винсент приступил к работе, но не сказали друг другу ни слова. Сейчас они в последний раз молча обменялись кивками. Фургон Винсента стоял, как обычно, на парковке жилищного кооператива. Подойдя ближе, Винсент увидел, что к капоту привалился мужчина. Лет сорока. Кожаная куртка, джинсы. И лицо, которое он узнал, хотя не видел его больше шести лет. – Привет, Винсент. Я тебе звонил. Ты не отвечал. Так что я решил – приеду-ка сюда сам. Джон Бронкс. Полицейский, выслеживавший банковских грабителей, которые получили прозвище «Военная банда». – Я не отвечаю на звонки с незнакомых номеров. И ты изгадил мою машину. – Ничего страшного. Ты все равно на ней сейчас никуда не поедешь. Ты поедешь со мной. – Никуда я с тобой не поеду. Я свое отсидел. И с тех пор преступлений не совершал. Вы это знаете. По крайней мере, твоей коллеге, которая крутилась тут и вынюхивала насчет алиби, это точно известно. Бронкс похлопал по фургону. – Значит, работаешь? – Да. – Дела хорошо идут? У тебя? У фирмы? Он снова постучал по жестяному кузову – на этот раз точнехонько по логотипу «В-СТРОЙ». – Ну. – В таком случае почему тебе так хочется, чтобы мы приехали за тобой при полном полицейском параде, на полицейских машинах? Твои клиенты знают твою историю? Сволочь. Оставь меня в покое. Ему хотелось выкрикнуть это. Сесть в машину, резко сдать назад и переехать этого гада. Бронкс угрожал сделать как раз то единственное, что абсолютно недопустимо при работе, которая строится на рекомендациях. Владельцы квартиры наверняка полюбопытствуют, с кем он разговаривает и что вообще происходит. – Слушай, так не пойдет. Какого черта тебе надо? – Об этом ты должен был узнать еще в тюрьме. О том, что иногда приходится садиться в машину с полицейской рацией и отвечать на вопросы. Рутина. Поинтересуйся хотя бы у тех, кто тоже отбывал срок. Сдать назад, переехать его, потом – еще раз вперед, потом – опять назад. – Так в чем дело? – Поговорим в машине. – Нет. В чем дело? – В твоем брате. Лео. С учетом той сцены, которая может случиться завтра, прямо во время формальной передачи ключей и окончательного расчета, – это совсем не здорово. – Я только сначала позвоню. Винсент сделал шаг от машины и набрал один из забитых в память номеров. – Эй, брату не звонить. Иначе окажешься соучастником преступления – ты же это понимаешь, да? Винсент поднес мобильный телефон к лицу Бронкса, чтобы тот прочитал на дисплее слово «МАМА». – Это тоже преступление? Он отвернулся, дождался соединения, понизил голос. – Мама? – Да? – По-моему, я не смогу сегодня приехать к тебе на ужин. – Тебя не будет? Почему, Винсент? – Извини. – Но я ведь сказала, что Лео не приедет. Что будет, не как в прошлый раз на обеде. Что я все понимаю и будем только мы с тобой. Еще шаг в сторону; теперь он шептал. – Мама, тут дела… не очень. Она медлила с ответом. Может, не расслышала. – Слушай, мама, тут это… – Что? Винсент, что там опять за дела не очень? – Я… стою рядом с полицейским. Возле дома, где я работаю. Поэтому я не смогу приехать. Он хочет забрать меня на допрос. – Что еще за полицейский? – Который расследовал ограбления. Она снова помедлила. Он слышал ее дыхание, понимал, что она разволновалась. – Ничего не понимаю. Ты ведь сделал все, что требовалось. Выплатил компенсацию, отсидел срок. Они должны… должны оставить тебя в покое! – Дело не во мне. Теперь – его дыхание, он колебался. – Дело в Лео. Огромный пассажирский паром спокойно стоял на воде у нового причала в Вэртахамнене. Четыре часа до отплытия. Три часа – до того, как они смогут взойти на борт и на верхней палубе шагнуть в свою каюту-люкс, чтобы расслабленно наблюдать за тем, как остается позади Балтийское море. Оставшееся время они проведут в гостинице, расположенной всего в двухстах метрах отсюда; и вот они уже затормозили перед ней. У пустой в послеобеденное время стойки администратора они получили ключи от номера и пошли к лифту. Как чудесно было оказаться вместе в пространстве кабины, напоминавшей тесную камеру, где они планировали налет; они поднимались наверх в окружении четырех дорожных сумок, нагруженных купюрами, и чувствовали голод. Машина свернула на перекрестке направо – на Фридхемсплан, на Дроттнингхольмсвеген. Не налево, к полицейскому кварталу Крунуберг, как ей следовало. – Куда мы едем, а? – Я же сказал. Ответишь на несколько вопросов. Винсент обернулся, чтобы лучше видеть: он в первый раз сидел на переднем сиденье полицейской машины и в первый раз мог тут свободно двигаться. Прежде он всегда сидел сзади и притом в наручниках. Но ощущение было такое же гадостное, ощущение чего-то неправильного. – Верно. Ты собирался допросить меня. В полицейском управлении. Бронкс пожал плечами. Пожал плечами, сволочь. – Может быть, ты не в курсе, но там сегодня кое-что произошло. Там огорожено, и все на ушах стоят. – И? Конечно, я слышал по радио. Но мы же едем из города! – Да, мы едем из города. Винсент завертел головой по сторонам, когда где-то за Торильдсплан они свернули на Эссингеледен, шоссе, ведущее на юг. – По-моему, ты темнишь. Что я сделал-то? Скажи! Я смогу ответить тебе напрямую! Потому что я веду дневник, каждый свой час записываю. Мое условно-досрочное кончится меньше чем через месяц. Я и дальше буду все записывать, чтобы вы меня никогда не достали. Он повернулся к Бронксу – неразговорчивому полицейскому, который, с тех пор как они покинули здание со свежеотремонтированной квартирой, сидя на водительском месте, не отрываясь смотрел вперед. – Это хорошо, Винсент. Это очень умно. Когда они выехали из первого туннеля, он прибавил скорость. – Но это тебе сейчас ни фига не поможет. Потому что речь пойдет о тех преступлениях, которые ты совершил задолго до того, как начал вести свой дневник. |